Нет жизни без волнения, но счастлив тот, кто волнуется в меру.

Волнение стимулирует мысль и порой тормозит действие.

Труднее решение, чем свершение.

Волнение при решении — трепет разума, волнение при свершении — трепет сердца.

В положительной оценке обычно больше объективности, чем в отрицательной.

Люди скупы на положительную оценку и щедры на отрицательную — и в жизни, и в искусстве.

Во сне порою, как в калейдоскопе, осколки жизни складываются в причудливый узор.

Порой нам снится то, что в жизни невозможно, а жизнь преподносит то, что и не снилось.

Этапные огорчения — реальная жизнь, плохое в итоге — уже неприятность.

К реальным неприятностям, преподносимым жизнью, каждый добавляет неприятности воображаемые.

Как часто мы живем под дамокловым мечом и нередко его подвешиваем сами.

Подчас не так опасна сама жизненная ситуация, как неадекватность ее восприятия.

Подозрительность, мнительность, страх — три источника мнимого горя.

Если нет большого горя, мелкие неприятности кажутся большими.

Чужое горе разделяют чаще, чем чужую радость.

Вино — есть символ радости и не вина вина в том, что иные топят в нем и радости, и горе.

В радости есть что-то от эйфории, но разница здесь очень велика: основа радости — норма, основа эйфории — патология.

Чем жизнь тяжелее, тем одни люди становятся черствее, а другие — милосерднее.

Понятие „жалость“ имеет два оттенка: жалость к достойному — больше сочувствие, жалость к недостойному — больше презрение.

Жалость, даруя утешение, сама должна скрываться в его тени — утешаемые не приемлют жалости.

Сострадание не должно быть в ущерб справедливости, но справедливость не должна преступать грань жестокости.

Справедливость не может быть без твердости; твердость не должна быть без справедливости.

Радуются — вместе, страдают — в одиночку.

Пережитый голод или даже страх перед ним порою делают человека гурманом.

И голод, и пресыщенность пробуждают в человеке животное.

Победа над мелочами, терзающими душу, самая трудная победа в мирной жизни.

Лучшая форма психологической защиты в экстремальной ситуации — абстрагирование от окружающей среды.

Люди держат камень за пазухой, если нет ничего за душой.

Человек, живущий двойной жизнью, в конце концов расплачивается по двойному счету.

На сцене жизни у каждого свое амплуа, которое либо он выбирает, либо ему определяет жизнь.

Трудно, очень трудно подняться на сцену жизни, но куда труднее вовремя уйти со сцены. Утрачивать трудней, чем обретать.

Поставить точку труднее, чем многоточие — и в жизни, и в науке, и в искусстве.

Подчас, только прожив жизнь, человек осознает, в чем было его жизненное предназначение.

Если у человека нет цели в жизни, он придумывает эрзац.

Коллекционирование — приятное и полезное хобби. Хуже, когда это хобби, скажем собирание наперстков, перерастает в жизненное призвание. Исключение — великие коллекционеры уровня Третьякова, обогатившие национальную культуру.

Коллекционирование может быть осмысленным и механическим. Первое обогащает духовно, второе — простое собирательство — выхолащивает духовность, стимулируя инстинкт накопительства.

Шаг через пропасть — спасение, полшага — гибель.

Одни себя сжигают в жизни, другие — прожигают жизнь.

В полете жизни неплохо бы иметь запасный аэродром.

Многим людям тонкое понимание жизни открывается только сквозь призму искусства.

Человек должен иметь тот минимум жизненных благ, который совместим с его человеческим достоинством.

Человек — раб своего богатства. Независимость, которую якобы дает богатство, — фикция.

Деньги в разумных пределах раскрепощают, в избытке — порабощают.

Деньги — символ счастья для половины человечества… для бедняков и честолюбцев.

Только для имеющего достаточно средств деньги могут не иметь значения.

Ценность денег определяется не только номиналом, но и тем, какой ценой они достались: плохо — когда слишком дорогой ценой, плохо — когда чересчур легко.

Богатство — возможность удовлетворения потребностей — определяется соответственно как возможностями, так и потребностями.

Богат тот, у кого потребности укладываются в возможности.

Истинное богатство не столько в деньгах, сколько в материальной, а, следовательно, и в интеллектуальной независимости.

Это счастье — чувствовать себя богатым в нищете.

Бедный стесняется бедности, богатый не выставляет свое богатство напоказ. Нувориш представляет исключение.

Негоже гордиться богатством, негоже бравировать бедностью.

Богатством можно пресытиться, нищета может быть неосознанной.

Корень неосознанности нищеты в ее массовости.

Богатство у каждого разное; нищета — уравнивает.

Нищета и уравниловка — близкие соседи.

Только теперь — на фоне нуворишей — мы осознали свою нищету.

Нувориш — не каждый легко и быстро разбогатевший человек. Нуворишество — это опьянение своим богатством, это психология человека, больного деньгами, отвергающего духовные ценности, преступающего законы морали.

Нувориш оценивает человека только в одной плоскости — в плоскости банкноты.

Порой нувориш прикрывает звериный оскал фиговым листком благотворительности.

Нувориш и парвеню — два сапога пара, но каждый по-своему плох.

Бедность на фоне роскоши — бедность вдвойне.

Хорошая одежда поднимает человека не только в глазах окружающих, но и в собственных глазах.

Одежда удивительно меняет выражение лица — либо облагораживает, либо опрощает.

Небрежность одежды в молодости иногда привлекает, в старости — всегда отталкивает.

Изысканность одежды в пожилом возрасте — это не франтовство, а бегство от старости.

В молодости одеваются больше для других, в старости — больше для себя. Это применимо и к духовной одежде — творчеству.

Одних волнуют кажущиеся дефекты своей внешности, другие, наоборот, не замечают реально существующих дефектов.

Молодость — цветение души, зрелость — плодоношение, старость — пожинание плодов.

В детстве каждый новый день — находка, в старости — подарок.

Молодость прошла звенящею струной,
колоколом зрелость отзвучала.
В старости родился звук иной —
близкого конца печальное начало.

В жизни всегда легче опуститься, чем подняться: в молодости — в переносном смысле, в старости — в прямом.

Оценка возраста зависит от возраста оценивающего.

Вера в собственную непогрешимость — самое большое и самое частое заблуждение.

Чувство собственного достоинства не должно перерастать в чувство собственной непогрешимости.

Чувство собственной непогрешимости постулат бескомпромиссности.

Безапелляционность — дитя бескомпромиссности.

Время фильтрует события — гасит второстепенное и высвечивает главное.

Дерзайте! То, что кажется недоступным, подчас лежит на расстоянии протянутой руки.

Сила рождает убежденность, убежденность рождает силу.

Признание своего невежества не должно быть эквивалентом признанию своего бессилия.

Настойчивость и терпеливость — в единстве противоположностей — два козыря победы.

Самое трудное — радоваться чужим успехам.

Для одних форма общения — диалог, для других — монолог.

Искусство диалога — в умении говорить на языке собеседника.

Хорошая беседа обогащает, иначе — это пустая трата времени, обедняющая душу.

Ссориться — все мастера, умеющих спорить — немного.

Культура человека — прежде всего в культуре спора.

Искусство спорить — в умении не потерять нить спора, не заплутать в чащобе мыслей.

Заядлые спорщики чаще всего те, кто не умеет спорить.

Терпимость к инакомыслию — залог плодотворности спора.

В споре, важен не только победный результат, но и процесс кристаллизации собственной мысли.

В споре важно не только доказать свое, но и обогатиться мыслями оппонента.

В споре обогащает не только победа, но и поражение.

Интеллектуала труднее переспорить, но соглашается он легче — ему не свойственно упрямство.

Иногда полезнее признать свою ошибку, чем доказать свою правоту.

Нелегко признать свою вину, но еще труднее — осознать ее.

Искусство уступать — когда и в чем, и до каких пределов — великое искусство.

Там, где иссякают аргументы, спор превращается в ссору.

Ссора — это спор глупцов.