КРАСОТА
Извечным воплощением мечты стал образ совершенной красоты.
Красота может быть небесной и может быть земной. Землянам ближе красота земная.
Красота плоти имеет предел; духовная красота беспредельна.
При красоте тела невольно веришь в красоту души; при красоте души не замечаешь физического несовершенства.
Только любящему взгляду доступна внутренняя красота.
Моя любимая — самая красивая женщина в мире. Не верите? Взгляните на нее моими глазами.
Мужественность и женственность — два лика красоты.
Красота мужчины — ум; красота — ум женщины.
Черты лица рождают красоту, улыбка — обаяние.
Симметрия — еще не гарантия красоты. Полная симметрия лица — не лицо, а маска; выраженная асимметрия — уродство. Прекрасна золотая середина.
Изюминка без красоты лучше, чем красота без изюминки.
Красота бросается в глаза, изюминку надо почувствовать.
Красота уходит, изюминка остается.
Есть женщины как каменный цветок — они чаруют, но не согревают.
Для женщины красота — шанс на семейное счастье, а ум — шанс на реализацию этого шанса.
Одиночество и красота несовместимы. Красота обычно быстро увядает, если некому ею любоваться.
Мода — это массовый гипноз, трансформирующий и нередко деформирующий понятие „красота“.
Согласно современной моде, трехдневная щетина — символ красоты.
Женщина жертвует всем ради красоты, но красотой — ради моды.
Деформацию понятия „красота“ наглядно демонстрируют конкурсы красоты. На подиуме редкий гость — одухотворенная красота. Там царствуют красивость и смазливость.
На конкурсах красоты красота отнюдь не единственный критерий. Отсюда, естественно, неполноценность оценки.
Есть красота молодости, и есть красота старости.
Истииаую красоту и морщины красят.
Благолепие — внешняя красота, благородство — красота внутренняя.
Благолепие — нередко маска благородства.
Снаружи — Джоконда, изнутри — анаконда.
Есть люди, для которых немыслимо существование вне красоты. Эстет находит красоту в окружающей среде или сам ее творит.
И уродство бывает красивым, но в творениях Бога, а не человека.
В афоризме, как в человеке, может быть внешняя красота и красота внутренняя, доступная немногим.
Если в человеке внешняя красота и красота внутренняя обособлены, то в афоризме они часто сливаются.
Для одних обретенный шедевр — рукотворная красота — источник наслаждения, для других — дань тщеславию.
Не каждому доступна красота: одни лишены музыкального слуха, другие — художественного видения.
Эстетика — физическая красота, этика красота духовная.
Этикет — Эрзац Этики.
Этикет — больше эстетика, чем этика, больше зрелищность, чем мораль.
Красота в ущерб благородству — не красота, а красивость.
Украшательство — одежда из лоскутов красоты, шитая белыми нитками.
СТАРОСТЬ
Старость придет, если ее позовешь.
Старость — не столько одряхление, тела, сколько утрата жизненных интересов.
Немудрено дожить до старости — мудрено и в старости остаться молодым.
В физическом плане пожилой человек должен жить согласно законам своего возраста, в духовном — игнорировать эти законы.
С возрастом плотское сменяется духовным: одни ударяются в философию, другие — в религию.
В юности лепечут о любви, в старости бормочут о болячках.
Болезней в старости не перечесть. Пожалуй, легче ставить обобщающий „диагноз“ — „статус вертикалис“ или „статус горизонталис“.
Трагедия старости — когда ноги не слушаются головы.
Молодые — шатаются, старых — шатает. Невеселый каламбур.
Быть здоровым пожилому человеку — значит игнорировать свои болезни.
Старость — Великий Гримёр, преображающий внешность человека, — чаще уродует, реже облагораживает.
С годами разница в возрасте стирается и в физическом плане, и в психологическом.
На старых фотографиях мы больше нравимся себе сейчас, чем в юности. Либо тогда мы были чересчур строги к себе, либо теперь, глазами старости, мы видим прошлое сквозь розовую дымку.
С годами одни люди исчерпывают себя, а другие — себя обретают.
Верный способ обмануть старость — творчество. Сила творческой мысли дает силы телу (факт, подтвержденный наукой).
В старости добрый становится добрее, злой — ожесточается.
В старости, когда темп жизни замедляется, усиливается потребность жить отраженной жизнью.
В пожилом возрасте человек становится богаче, если не за счет накопления ценностей, то за счет уменьшения потребностей.
Человек начинает жить. настоящим, когда у него уже нет будущего.
Утрата способности к абстрактному мышлению — первая ласточка старческого склероза.
Если волос поредел, должен быть всему предел.
В глубокой старости человек возвращается на круги своя.
Ошибки молодости — поправимы, ошибки старости — трагичны.
Молодые нуждаются в назидании, старые — в оправдании.
Выход на пенсию может быть двояким: либо переход от активного образа жизни к пассивному — это смерть, либо переход от одной формы активности к другой — это вторая жизнь.
Выход супругов на пенсию влияет по-разному на семейный климат: хорошие отношения улучшаются, плохие — становятся еще хуже.
СМЕРТЬ
Смерть не страшна — страшен страх смерти.
Рождение человека — торжество духа над плотью, смерть — торжество плоти над духом.
Жизнь после смерти — проблема бессмертия души; смерть после жизни — проблема бессмертия плоти. Извечные проблемы человечества.
В жизни всё — это жизнь, даже мысль о смерти.
Молодость чаще обуревает страх перед жизнью, старость — страх перед смертью.
Если бы человек узнал дату своей смерти, какой бы отдаленной она ни оказалась, — это была бы уже наполовину смерть.
Человек понимает разумом, что он смертен, но подсознательно верит в свое бессмертие. В его жизненных планах до последней минуты нет места смерти. В этом великая мудрость Природы.
Великие люди верят в бессмертие своих мыслей, своих идей, своего духа, а обыкновенные — только в бессмертие своей плоти. Для первых — это стимул к творчеству, для вторых — стимул к жизни.
Уйти из жизни легче, когда не держат узы дружбы и любви.
Обидно умереть, не добившись в жизни ничего; еще обиднее уйти из жизни, добившись исполнения желаний. Известные слова „Достигнув цели в жизни, не страшно умереть“ — бравада.
Уход из жизни близкого всегда безвременен, и все-таки вдвойне больней безвременный уход.
Человек обычно живет на свете дважды: в первый раз — реальной жизнью, во второй — когда в предсмертный час перед его духовным взором проходит все, пережитое в жизни.
Смерть распечатывает уста, исторгая признание-исповедь, прежде чем навеки запечатать.
Смерть — наказание и смерть — избавление; две ипостаси: горе и радость.
Смерть не страшна, если жизнь страшнее смерти.
Творческая личность не столько опасается собственной смерти, сколько гибели при этом еще не признанного творения.
Смерть никого не забывает, но, мнится нам, предпочитает красивых, умных, добрых и, главное, любимых.
Человек, ощутивший дыхание смерти, больше дорожит жизнью.
ЧЕЛОВЕК
Человек не человек — без недостатков. Человек не человек — без достоинств.
Человек — бездна. Что таится в той бездне, неведомо даже ему самому.
Внешность человека говорит о многом, но бездонная душа открыта только Богу.
В человеке уживается неповторимое и общечеловеческое.
Скучнее нет, чем „идеальный“ человек.
Каждый человек — индивидуальность, даже если он неличность.
Место человека в обществе определяет система координат: ось абсцисс — способности, ось ординат — судьба.
Два чувства борются в душе человека: страх перед смертью и страх перед жизнью.
Все меняется, кроме человека — сущность человека остается неизменной.
Каждого человека надо мерить его мерой. Чужая мера — химера.
Оценить себя со стороны труднее, чем заглянуть в чужую душу.
Бесценного человека трудно оценить.
Возможность общения и возможность уединения — условия, без которых немыслимо существование человека.
Общение людей ограничено не столько духовными факторами — интеллектом и национальностью, сколько материальными: между имущими и неимущими воздвигнут рубикон.
Общение с себе подобными — духовное обогащение; общение с „братьями меньшими“ — обогащение эмоциональное.
В общении надо чувствовать грань: перейти ее — значит унизить себя, не дойти до нее — себя обеднить.
Неприятную правду человеку говорят друзья; неприятную правду о человеке говорят враги.
Есть люди, которые чувствуют себя хорошо со всеми, но вряд ли окружающим с ними тоже хорошо.
Все люди по образу жизни либо планктон, либо нектон: одни плывут по течению, другие — против течения.
Одни живут на тормозах, другие не имеют тормозов.
Есть люди-копирки, несущие след чужой мысли; есть люди-копилки, аккумулирующие мудрость жизни.
Есть люди-голуби, люди-орлы, люди-коршуны. Последних — значительно больше.
Человек любит живые игрушки: дети охотно играют с животными, иногда проявляя жестокость; взрослые предпочитают жестокие игры с себе подобными.
Лицо человека — его поступки; изнанка человека — мотивы его поступков.
Хорош тот, кто остается хорошим, если его вывернуть наизнанку.
Очевидное — не всегда достоверное. И хорошие люди порой совершают плохие поступки, не осознавая этого.
Человек обретает истинное лицо, когда получает возможность самовыражения.
Только хорошие люди ценят хорошее отношение.
Чувство благодарности — надежный тест моральных качеств человека.
Иным людям не ведомо чувство благодарности. Для них все окружакяцне — вассалы.
Только при величии души можно, шагая по грязи, не испачкаться.
Чистой души человек не замечает грязи; грязный человек видит грязь там, где ее нет.
Человека характеризует не столько то, во что он верит, сколько то, что является для него источником радости.
У каждого своя шкала ценностей — критерий истинной цены человека.
Надо уметь ценшпь хорошее и оценивать плохое.
Не все, что ценится, имеет истинную ценность.
Порой цена определяется не качеством, а модой — и в жизни, и особенно в искусстве.
Для одних — если свое, то не ценится, для других — все свое обретает особую ценность.
Нотабене вырисовывают духовный облик человека на полях его любимых книг.
Не строгость и спартанское воспитание делают ребенка достойным человеком, а заряд душевной теплоты, который он пронесет через всю жизнь.
Вырастая, человек становится дельцом или творцом. Неплохо, если он при этом станет Человеком.
Доброта, Ум и Воля — три кита, на которых стоит микромир Человека.
Трагедия человека в ограниченности кругозора — традиции близкого окружения воспринимаются им как эталон человеческих отношений вообще. В этом истоки добра и зла.
Остаться Человеком, пройдя через мясорубку Жизни, — это не озлобиться, сохранить оптимизм, не утратить чувства Родины.
Достоинства человека могут проявиться лишь тогда, когда он не теряет чувства собственного достоинства.
Недостаток чувства собственного достоинства, как и чрезмерность его, не заслуживают уважения.
Ежели людей оценивают не по достоинствам, то их достоинства не определяют их поступки.
Не уважающий достойного — не достоин уважения.
Если достойного человека чернят, то в глазах честных людей черная краска становится белой.
Тонкость, к сожалению, сочетается с хрупкостью. Тонко чувствующий человек всегда раним.
Никто тебя не сможет унизить, если ты сам себя не унизишь.
Надо быть достойным самого себя.
Вера в себя — трудная вера.
Насилие над собой — это самоусовершенствование, если касается характера, это самоуничтожение, если касается ума или совести.
Уважать другого может только человек, уважающий самого себя.
Уважение начинается с самоуважения — трудно уважать и тому, кто себя не уважает, и того, кто себя не уважает.
Люди бывают разные: один — человек долга, другой — человек должности.
Самый страшный человек — человек должности.
Манера поведения человека определяется не столько занимаемой должностью, сколько соответствием ей.
Если человек занимает должность ниже своих возможностей — проявляются его достоинства, если выше — его недостатки.
Не каждый может стать homo sapiens, но каждый не должен быть sapo hominis.
В человеке скорее замечают знания и способности, чем благородство и доброту.
Современники больше ценят деятелей, чем мыслителей, потомки — больше мыслителей, чем деятелей.
Мим бывает убедительнее оракула.
Есть люди, которые не умеют радоваться, но нет людей, не способных огорчаться.
Человек охотнее приемлет чудо, чем реальность.
Скука не вокруг человека, а в нём самом.
Душа человека состоит из двух несообщающихся сосудов. Один предназначен для близких, другой — для всех остальных.
Нравственный прогресс человечества сводится не к изменению сущности человека, которая веками остается неизменной, а к совершенствованию методов обуздания низменных инстинктов.
Хорошее и плохое таятся в глубине: хорошее — не бросается в глаза, плохое — прячется от посторонних глаз.
Память человека на зло крепче, чем на добро; добрая память о человеке крепче, чем злая.
Плохие люди, как правило, активнее хороших — для них „все средства хороши“.
Человек, лишенный условий для созидания, может стать на путь разрушения.
Излишняя инициативность свойственна людям, не способным оценить последствия своих поступков.
У человека — одно лицо, но много масок.
Маска — щит человека.
Жить без маски может только сильный, но, к сожалению, и у сильного есть ахиллесова пята.
Трудно быть самим собой, даже если ты личность.
Признание своих слабостей — прерогатива сильного.
Мир тесен для хороших, просторен — для плохих. Хорошему пробиться трудно, плохому — зеленая улица.
Никто не бывает хорошим, никто не бывает плохим во всем и везде, и всегда.
Меньше людей хороших и плохих, а больше — повернутых хорошей или плохой стороной.
Человек по своей сущности амбивалентен. В нем смелость уживается с трусостью, жестокость — с сентиментальностью, твердость — со слабохарактерностью и пр.
Нам всегда приходит в голову и хорошее, и плохое, но у каждого есть свое внутреннее аутодафе, сжигающее либо „еретические“ мысли — если человек хороший, либо филантропические — если он плохой.
Человек с моральных позиций нередко напоминает зебру.
Вот человеческий букет.
Скажите мне чего в нем нет?
Величие человека и человеческая низость беспредельны.
Человеку свойственно все человеческое… и кое-что звериное.
Убить в человеке зверя невозможно, но подавить его — реальная задача.
Убить человека — значит убить человека в себе.
Казнить закоренелого преступника-убийцу — преступление перед Богом и благодеяние перед людьми.
Опустившись, двуногие становятся четвероногими.
Надежда — крепкая узда для человека. Утратив надежду, человек порой становится опасным.
Опасен больше не тот, кто вредит другим, а тот, кто вредит самому себе.
Большая радость для человека — творить добро, для недочеловека — творить зло.
Недочеловеку мало смерти ближнего — он играет со смертником, как кошка с мышкой, наслаждаясь процессом убийства. Пример из истории — трагедия Бухарина.
Есть люди, не заслуживающие даже ненависти: ненавидят — человека, презирают — недочеловека.
Сверхчеловек и недочеловек — это, по сути, две грани аморальности.
Что может быть страшнее аморальности?
— Аморальность, облаченная талантом.
Человек, лишенный духовности, страшен своей звериной обнаженностью.
Иногда белоснежный пластрон экранирует черную душу.
Под хрупкой корочкой культуры — оскал взбесившейся натуры.
Многие люди приобщаются к культуре, как служанка, вырядившаяся в хозяйское платье.
Человек движим двумя инстинктами созидания и уничтожения себе подобных.
Человек теряет со временем способность созидать, но способность разрушать сохраняет до конца жизни.
Война — кипящий котел, в котором большую кровь переваривают в большие деньги. Всё остальное — религиозные, национальные, патриотические этикетки.
Война калечит одних физически, других — духовно, формируя адептов насилия, берсеркеров.
Война уродует психику человека, нередко порождая, с одной стороны „афганский синдром“ — потребность убивать ради убийства, а с другой — „стокгольмский синдром“ — немотивированную преданность заложника захватчику.
В экстремальной ситуации чаще выживают не физически крепкие, а сильные духом.
Одни герои завоевывают славу на войне, другие, что еще труднее, но почетнее — на прекращении войны.
Иногда обострение военных действий способствует их ликвидации.
Мир ценой поражения лучше победы любой ценой.
Законы военного времени в мирных условиях и законы мирного времени на войне — в равной мере неоправданная жестокость.
Человеческая натура состоит из трех этажей. Для одних точка отсчета — на уровне живота, для других — выше, а для третьих — ниже.
Есть люди, у которых все эмоции вращаются вокруг естественных отверстий человеческого тела.
Эмоции — и положительные, и отрицательные — порой отливаются в парадоксальную форму.
Бездушные и малодушные — потенциальные рекруты порока.
Есть предел унижения, компромиссов, уступок, терпения, преступить который означает не только смирить свою гордость и унизить свое достоинство, но и перестать быть человеком.
У каждого найдется „веревочка“, за которую можно дергать.
Эротика — любование сексом, порнография — смакование секса.
Эротика — это эстетика секса.
Порнография — пародия на секс.
Мещанство — символ бездуховности.
Он на свете живёт, чтоб носить свой живот.
Мещанин — человек, получающий радость не от движения к цели, а только от достижения ее.
Мещанин думает не о том, как жить, а о том, как выглядеть.
Не каждый мещанин — карьерист, но каждый карьерист — мещанин.
Лакейство — это прежде всего психология, а не профессия.
Лакей больше ценит чаевые, чем зарплату.
Лакей — пародия на человека. В нем, как в пародии, утрированы человеческие пороки — низкопоклонство и чванство.
Венец мечты лакея — стать дворецким.
Лакейство чаще ценится выше созидательства.
Самый большой раб — это раб своего дела.
Что может быть отвратительнее, когда раб презирает раба за то, что тот раб.
Легче опуститься до рабства, чем дорасти до свободы.
Когда смотришь сквозь решетку вблизи, возникает иллюзия свободы — когда рабство становится частью тебя, забываешь о рабстве.
Неофициальное рабство принимает нередко более унизительную форму, чем официальное.
Быть в рабстве — еще не значит быть рабом. Рабство — понятие не внешнее, а внутреннее.
Большинство предпочитает сытое рабство голодной свободе. Сторонников обратного — духовных наследников Демокрита — гораздо меньше.
Мода — это прокрустово ложе, в которое укладывается облик человека, это стандарт, отклонение от которого карается судом общественного мнения.
Современная мода, отражая тенденции современного общества, имеет сексуальный прицел — обнаженность и половую инвертность одежды, как отражение бисексуальности.
Решила мода все вопросы, подняв на щит длинноволосых и безголосых.
Женственность и жертвенность — оптимальное сочетание женских качеств.
У каждой женщины свой талисман: одна с изюминкой, другая — с перчиком.
Успех женщины определяется не только ее достоинствами, но иногда и недостатками.
Иная женщина держится за того, кто содержит. В этом ее содержание.
Для одних тело женщины — символ красоты, для других — кладезь сладострастия, а для третьих — базаровский „анатомический театр“.
Одни идут к душе женщины через тело, другие — к телу через душу.
Одних женщин носят на руках, другие идут по рукам.
Девственность в 18 лет — предмет гордости, в 30 лет — ирония судьбы, в 50 лет — символ невостребованности.
Женщины — как кошки любят не хозяина, а дом.
„Инстинкт лианы“ у женщин иногда настолько силен, что они обвиваются вокруг „пустого места“.
Если для мужчины прерогативой является сила, то для женщины — выносливость.
Мужской подход у женщины все-таки лучше, чем женский подход у мужчины.
Сладкая женщина — это пленительно; сладкий мужчина — отвратительно.
С годами одинокая женщина обретает мужские черты, а одинокий мужчина — женские.
Одни излучают благостный свет — их появление все озаряет; другие светятся словно гнилушки — от этого на душе становится темней.
ХАРАКТЕР
Человек — раб своего характера.
Сердце диктует Уму, Характер командует Сердцем.
Индивидуальность человека несравненно чаще проявляется не в уме, а в характере.
Моральные принципы закладываются в детстве, характер формируется с возрастом.
Когда характер человека сложился, сломать то, что сложилось, нельзя — можно только сломать человека.
Характер — это оболочка, из которой невозможно выскочить.
Уроки жизни полезны для ума, но бесполезны для характера.
Чаще всего передается по наследству характер, реже — ум и чрезвычайно редко — талант.
Тактичность, добродушие и спокойствие — три кирпича в фундаменте хорошего характера.
Хороший характер — это нередко отсутствие характера.
Наиболее коварны плохие люди с хорошим характером.
Сухость характера не исключает щедрости души — можно делать добрые дела, но быть скупым на добрые слова.
Тяжелый характер — это, в сущности, неадекватность реагирования и, соответственно, непредсказуемость.
Нет большего врага, чем собственный плохой характер.
Полнота сглаживает острые углы фигуры; полнота чувств сглаживает острые углы характера.
Чем больше личностного, тем трудней характер.
Что может быть хуже, чем сочетание глупости и плохого характера, когда неадекватность восприятия накладывается на неадекватность реагирования.
Каждый оставляет за собой право на реактивность, но не распространяет это право на другого.
Если есть готовность к конфликту, повод для конфликта найдется всегда.
Есть люди — генераторы гадостей, которые умудряются говорить неприятное даже любимому человеку.
Плохой характер экранирует хорошие душевные качества.
Нередко душа — от Бога. Характер — от дьявола.
Иногда язык существует как бы отдельно от человека — скажем, „добрая душа и злой язык“.
Есть люди труднопереносимые в повседневной жизни, душевное богатство которых раскрывается лишь в экстремальной ситуации.
Скверный характер укорачивает жизнь, хороший характер — предпосылка долголетия.
Твердость характера ценна, если она не за счет ограниченности ума.
Твердость не исключает мягкости, если твердость от принципиальности, а мягкость от деликатности.
Гибкость и твердость — единое целое. Гибкость без твердости — бесхребетность; твердость без гибкости — донкихотство.Гибкость — от ума, твердость — от характера.
Гибкость и беспринципность — понятия, переливающиеся друг в друга. Лишь в маргинальных случаях возможно их дифференцировать.
Пробойность — не всегда практичность, по крайней мере в творчестве.
Пробойность больше соотносится с духовными ценностями, практичность — больше с материальными.
Можно быть пробойным в творчестве, а в жизни — непрактичным.
Открытость характера — частый спутник большого ума или большой глупости.
Не живи с душою нараспашку, чтоб тебе не наплевали в душу.
Замкнутость — подчас имитация глубокомыслия.
Излишняя общительность так же отталкивает, как и излишняя замкнутость.
Есть люди очень замкнутые в широком кругу и очень открытые узкому кругу.
Общительность и замкнутость несовместимы; общительность и скрытность не исключают друг друга.
Скрытность, продиктованная профессией, становится чертой характера.
Человек по натуре либо рабовладелец, либо раб — одни стремятся властвовать, другие не желают быть свободными. И лишь немногим чужды властные и рабские тенденции.
Трудней командовать, чем подчиняться.
Одни всегда заняты, другие всегда свободны. Всё зависит не столько от обстоятельств, сколько от характера.
Оптимист и пессимист как бы смотрят в бинокль с разных сторон: оптимисту всё кажется близким и родным, пессимисту — далеким и чужим.
Пессимист сам себя наказывает, оптимист сам себя награждает.
Оптимизм — это воля к счастью.
Оптимизм и пессимизм, как ни странно, совместимы. Шопенгауэр был „великим пессимистом“ в философии и великим оптимистом в „житейской мудрости“.
Смелость — это преодоленная трусость.
Есть смелость от глупости и смелость от мудрости. Как говорил мудрый Капица: „Я боюсь только щекотки“.
Не тот смел, кто не ведает страха от неведения.
Может быть смелость мысли без смелости действия и, наоборот, смелость действия без смелости мысли.
Смелость мысли часто важнее смелости действия.
С возрастом смелость мысли растет, а смелость действия становится меньше.
Наглость — пародия на смелость.
Отчаянная храбрость меркнет перед храбростью отчаяния.
Много мужества надо, чтобы победить, но ещё больше, чтобы попросить прощения.
Гордость — уважение к самому себе, зазнайство — неуважение к другим.
Зазнайство больше проявляется там, где для этого меньше всего оснований.
Гордость — дитя успеха и счастья, но может быть рожденной без родителей.
Гордость не исключает скромности.
Гордость бывает разная — лакей тоже гордится красивой ливреей.
В понятии „терпение“ — две грани. С одной стороны, положительная — способность ожидать, не теряя надежды, настойчиво идя к поставленной цели. С другой стороны, отрицательная — неспособность сопротивляться, снося все оскорбления, обиды, рабски подчиняясь обстоятельствам. Первое — признак силы, второе — слабости.
Терпение, как признак силы — самая редкая, самая плодотворная и самая благодатная черта характера.
Терпение — не доброта, но нет доброты без терпения.
Доброта всегда конкретна. Абстрактная доброта — это ширма зла.
Любовь к людям может быть избирательной, а доброта — нет.
У каждого свой лимит „доброты“, но истинная доброта не имеет лимита.
Доброта заразительна, но у многих к ней врожденный иммунитет.
Есть сердечная доброта и „доброта“ от разумного эгоизма.
Доброта и слабохарактерность — как много общего во внешнем, как мало общего по сути!
Доброта от слабохарактерности — не истинная доброта; слабохарактерность от доброты — не истинная слабохарактерность.
Доброта из жалости — жалкая доброта. Истинная доброта — от любви.
И камень за пазухой может прорасти цветами, если рядом бьется доброе сердце.
У доброго две боли — страдание и сострадание.
Злой не может стать добрым, добрый может озлобиться.
Злость — генотипический феномен, озлобленность — фенотипический.
Люди меньше всего гордятся тем единственным, чем вправе гордиться, — добротой.
Первый шаг к милосердию — доброта, второй — порядочность, третий — обязательность. Три шага, а какой длинный путь!
Милосердие — это активная доброта.
Добродушие — внешняя сторона доброты, не всегда соответствующая содержанию.
Добродушие, в отличие от доброты, иногда улетучивается, как только затрагиваются личные интересы — ягнёнок становится волком.
Часто добродушие — плод равнодушия.
Некоторые люди кажутся добродушными до тех пор, пока не начнут шутить.
Ласковость зачастую не проявление любви, а особенность характера, имитирующая любовь.
Человек, не ценящий ласку, недостоин её.
Сентиментальность — нередко маска жестокости.
Избегайте сладких — общение с ними оставляет горький осадок.
Честность — способность платить по счетам совести.
Честность — это категория не только качественная, но и количественная. У каждого свой потолок честности.
Одни честны в мелочах, но не честны по-крупному; другие, наоборот, — честны в большом, но не честны в мелочах.
Нет благородства без постоянства.
Беззащитность — обратная сторона медали, лицевая сторона которой — благородство.
Нередко человек в крупном проявляет благородство, а в мелочах продаёт своё первородство за чечевичную похлёбку.
Как много мелкого подчас в характере у крупной личности.
Внимательность — это уже не равнодушие, но ещё не заботливость.
Чуткость — плод разума и сердца. Без разума — слепота, без сердца — глухота.
Неделикатность — это правда, сказанная не к месту.
Умный — не всегда деликатен; глупый всегда неделикатен.
Деликатность и глупость — несовместимы.
Ранимость — дефицит самоуважения.
Робость — больше стеснительность, чем трусость.
Чрезмерная рассеянность порой компенсируется скрупулёзной организованностью.
Доверчивость — свойство хороших людей. Плохие люди всегда недоверчивы.
Хорошие люди сохраняют что-то детское — доверчивость, наивность — до конца жизни; плохие люди расстаются с детством очень рано — только-только вступив в жизнь.
Червивые яблоки созревают раньше.
Добросовестность может быть от ума, а может быть от характера. В первом случае она зависит от обстоятельств, во втором — нет.
Прямота бывает разная: одна — импонирует, другая — эпатирует.
Импульсивность ребенка, его непосредственность — дань возрасту; импульсивность взрослого — свидетельство посредственности.
Одни любезны по долгу службы, другие по зову сердца.
Вежливость — чаще следствие заинтересованности, чем воспитанности.
Иногда вежливость ранит больше, чем грубость.
Скромность украшает человека… если есть, что украшать.
Скромность — украшение достойных и маска недостойных.
Ежели скромность грешит против правды, жертвовать правдой не надо.
Единственно правильный ответ на нескромный вопрос — молчание.
В глазах посредственности наивысшее достоинство — скромность.
Скромность и нахальство — два лучших способа замаскировать своё ничтожество.
Скромность и слабохарактерность внешне неотличимы.
Это разное — нескромность увенчанного и нескромность униженного.
Не требуйте скромности от униженного.
Скромность приходит со славой, ежели слава заслуженная.
Гордиться вправе тот, кто создал сам себя.
Порицать гения за нескромность так же нелепо, как возводить в достоинство скромность посредственности.
Обязательность — ответственность перед самим собой.
Обязательность — результирующая трех положительных качеств: честности, доброты и отзывчивости.
Все положительные качества человека перечеркивает одно отрицательное — необязательность.
Отказ и обещание — нелегкая альтернатива. Труднее, но честнее отказать, чем обещать и не выполнить.
Хвастовство — это не только самовосхваление, но и бравада своими горестями.
Охаивание других — замаскированное хвастовство.
Нехорошо, когда человек хвастает, но ещё хуже, когда ему нечем похвастать.
Хвастливый человек, если ему нечем похвастать, подчас хвастается чужими успехами.
Беспечность бывает первичной — от глупости и вторичной — от мудрости.
Любопытство, в отличие от любознательности, — это интерес к тому, что находится за пределами собственных интересов.
Слабохарактерность — подкладка рефлексии.
Слабохарактерные люди могут проявить свои хорошие качества только в оранжерейных условиях.
Раздражительность — атрибут слабохарактерности.
Одно из проявлений слабохарактерности — стремление оправдываться, когда тебя не обвиняют.
Слабохарактерность бывает не только тотальной, но и парциальной, зависящей от стереотипа отношений.
Бывает слабохарактерность явная и слабохарактерность, завуалированная упрямством.
Слабохарактерный человек — кандидат в подлецы.
Мнительность — великомученичество по мелочному поводу.
Мнительность — враг радости.
Мнительность и подозрительность — неразлучные подруги.
Воля — это та почва, без которой не могут достигнуть расцвета Доброта и Ум.
Воля без Ума и Доброты —я источник горя.
Свобода воли, данная человеку свыше, ограничена характером.
Лишенный воли — потенциальный невольник.
Упрямство — это твёрдость глупца.
Упрямство — гиперкомпенсация слабохарактерности.
Чего больше в упрямстве — от глупости или от слабохарактерности?
Ткань упрямства слагается из отдельных очагов застоя, к которым неизменно возвращается упрямец.
Упрямого человека легче переубедить в серьёзных вещах, чем в мелочах.
Упрямство и внушаемость не исключают друг друга. Это дети одной матери — слабохарактерности.
Ограниченность и самоуверенность — сиамские близнецы.
Излишняя императивность — признак ограниченности.
Самовлюблённость — наперсница глупости.
Самовлюблённость — духовная глухота.
Самовлюблённость и интеллект — несовместимы.
Что может быть хуже самовлюблённости, что может быть лучше самоуважения.
Самоуважение сочетается с сомнениями, самовлюблённость исключает их.
Честолюбие — это розы и шипы в зависимости от дозы.
Что хуже — чрезмерное честолюбие или отсутствие его?
Человеку, лишённому честолюбия, в какой-то мере недостаёт чувства собственного достоинства.
Тщеславие — это честолюбие мещанина.
Честолюбие и тщеславие — два мазка одной кисти: первый — по веленевой бумаге, второй — по простой.
Мужчинам больше свойственно честолюбие, а женщинам — тщеславие.
Отказ от жизненных благ, затворничество и сверхсвятость — это тоже честолюбие, но честолюбие по отношению к Богу, а не к людям.
Вспыльчивость — ещё не злость, уравновешенность — ещё не доброта.
Человек-спичка — ярый защитник копеечной справедливости.
Разграничить понятия „хитрость“ и „ум“ помогает понятие „честность“.
Гибкость мышления, направленная на зло, — больше хитрость; гибкость мышления, направленная на добро, — больше ум.
Явная хитрость — хитрость глупца; скрытая хитрость — хитрость умного.
Ум маскирует хитрость, хитрость имитирует ум.
Хитрость — ум, прикидывающийся глупостью.
Хитрость — не всегда глупость, но глупость всегда обнажает хитрость.
Острота ума плюс ограниченность — почва, на которой пышно расцветает хитрость.
Понятие „хитрость“ эклектично — в нём сосуществуют понятия и „глупость“, и „ум“.
Хитрость — дипломатия, шитая белыми нитками.
Ум смотрит прямо, хитрость выглядывает из-за угла.
В жизни хитрый использует обстоятельства, а умный — создаёт их.
Нет хуже волка с повадками зайца, а зайца с повадками волка.
Непосредственность и бесхитростность в глазах прагматика — глупость.
Есть две разновидности подлецов: по принуждению и по призванию.
Люди часто не понимают своей глупости, реже не верят в свой ум и ещё реже осознают свою подлость.
В среде подлецов благородство — уродство.
Можно всё понять, всё оправдать, всё простить — и грубость, и оскорбления, и ненависть, и ложь — всё, кроме подлости.
На обвинение в подлости реагируют меньше, чем на обвинение в глупости.
Характер зависти определяется как тем, кому завидуют, так и тем, кто завидует.
Зависть неоднозначна: зависть через уважение к достойным и зависть через презрение к недостойным, удостоенным не по праву.
Зависть двулика: чёрная зависть — стимул к разрушению, белая — стимул к созиданию. О первой мы помним, о второй — забываем.
Зависть — один из стимулов мечты.
Зависть — гаситель радости.
В основе чувства зависти — неуважение к самому себе.
При духовном богатстве, равно как при богатстве душевном, — зависть неведома.
Успех незнакомых обычно вызывает восхищение, успех знакомого рождает зависть.
Где кончается зависть и начинается ненависть?
В душе людской есть уголок, куда никто не вхож. И людям даже невдомёк, что там таится ложь.
Нет человека на планете, который хотя бы единожды не солгал.
Невинная ложь, как и любая другая, — духовно растлевает. Допустима лишь святая ложь умирающему.
Невинная ложь торит дорожку к большой лжи.
Счастье, замешенное на лжи, ложное счастье.
Неполная правда — лазейка ко лжи.
Ложь, сдобренная крупицей правды, опасна вдвойне.
Когда ложь перемешана с правдой, то ложь принимают за правду, а правду — за ложь.
Самообман — это способ самосохранения, как выход из положения в безвыходной ситуации.
Ханжество — деликатность на словах и бесцеремонность на деле.
Ханжа по натуре своей — адвокат, но защищает он не по доброте, а из ханжества.
Аскетизм — нередко грань ханжества.
Филистёрство — всегда ханжество; ханжество — не всегда филистёрство.
Жадность — чрезмерное стремление обретать; скупость — чрезмерное стремление не утратить.
Богатство — от скупости, скупость — от богатства.
Скупой скуп по отношению к себе больше в мелочах, чем в крупном.
Понятие „скупость“ имеет оттенки: один скуп во всём, другой — лишь в каком-то аспекте.
Скупость и доброта — как будто несовместимы, однако в действительности не исключают друг друга, ибо скупость — от характера, а доброта — от сердца.
Экономность — скупость в разумных пределах.
Лень — это дефицит желаниий.
Для лени вообще не подберёшь доброго слова, но особенно удручает леность мысли.
У одних потребность в труде так же неодолима; как у других — приверженность лени.
Торопливость, стремление побольше успеть, сэкономить время оборачивается своей противоположностью — сокращением времени жизни или по крайней мере счастливых часов, наполняющих жизнь.
Торопливость — универсальный враг — враг радости, мышления, здоровья, жизни.
Медлительность — утрата невосполнимого, того, чем в юности не дорожат, о чём жалеют в старости.
Трус опаснее смелого человека.
Чрезмерная предусмотрительность оборачивается трусостью.
Меж осторожностью и трусостью — зыбкая граница. Осторожность — страх в пределах разума, трусость — инстинктивный страх.
Настороженность — целенаправленная осторожность.
Подозрительность — дитя трусости. Смелость и подозрительность несовместимы.
Жестокость и трусость — одного поля ягоды.
Жёсткость — это детерминированная жестокость.
Жёсткость не попирает справедливость, жестокость исключает её.
Резкость — ещё не грубость, но уже не вежливость.
Опаснее любого оскорбления „инфарктная“ манера разговора.
Чаще хамство скрывают от посторонних и выплёскивают на близких, реже — наоборот.
Мелочная обидчивость и чувство собственного достоинства несовместимы.
Брюзжание — атрибут старости, календарной и преждевременной.
Мазохизм и садизм в микродозах — элементы человеческой натуры.
Фетишизм в малой дозе — атрибут характера. У всех есть мелочи, которыми безмерно дорожат, которые рождают чувство теплоты, успокоения.
Альтруизм и эгоизм — две стороны медали, венчающей фасад нормальной человеческой общности.
Без эгоизма не может быть честолюбия; без честолюбия не может быть прогресса.
Альтруизм без эгоизма — как костюм без подкладки — украшает, но не греет.
Порой огонь любви к себе сжигает все остальные чувства и на пепелище души, как после лесного пожара, уже не может что-либо родиться.
Следует выделять два уровня альтруизма: первый — готовность воспринимать интересы другого как свои собственные, второй — „готовность жертвовать для другого своими личными интересами“. (Первый уровень — наше дополнение к словарному определению альтруизма, приведённому в кавычках.) Выделение двух уровней существенно расширяет само понятие „альтруизм“, тем более что альтруистов первого уровня несравненно больше, чем второго.
Жертвенность — по сути, вторая, высшая форма альтруизма.
В эгоизме, как в айсберге, есть две части: невидимая и видимая. Первая — это минимум, формирующий личность, закладывающий базу альтруизма; вторая — “излишек“, не красящий личность, — то, что в быту называют эгоизмом.
Существует единый термин „эгоист“, объединяющий два разных понятия: человек, для которого существуют только собственные интересы, и человек, для которого существуют как собственные интересы, так и чужие, но собственные — преобладают. Эгоистов в первой трактовке сравнительно мало; эгоисты, согласно второй трактовке, составляют подавляющее большинство человечества, а, следовательно, это норма для человека. Поэтому целесообразно разделение единого термина „эгоист“ на два термина: „эгоист“ и, назовём так, „неэгоист“. Неэгоизм, как приоритет собственных интересов, не исключающий отзывчивости к интересам окружающих, соответствует природе человека. Действительно, таких людей в быту не называют эгоистами.
Эгоцентризм, в нашей трактовке, — самоуглублённость, внутренняя сосредоточенность творческой личности.
В отличие от эгоизма, эгоцентризм — это жизнь в себе, а не для себя.
УМ И ГЛУПОСТЬ
Спор умных сближает, а глупых — ссорит.
Абсолютный ум и абсолютная глупость так же немыслимы, как абсолютная истина.
Нет универсального ума и нет универсальной глупости — у человека в разных сферах различный уровень мышления.
Эклектика мышления — сочетание глубокого ума с элементарной глупостью в быту.
У одних — ум лежит на поверхности, а глупость прячется в глубине; у других — наоборот.
Умный ищет объяснения событий в пределах вероятных вариантов; глупец не отличает варианты вероятные от невероятных.
Умный выстраивает концепцию согласно фактам, глупец притягивает факты к готовой концепции.
Умный выражается кратко; глупцу свойственна патологическая обстоятельность.
Мыслящим всё в жизни представляется сложным и трудным; от недомыслия всё кажется простым и лёгким.
Есть умная, есть глупая манера разговора. Одно и то же сказано, одни и те же произнесены слова, а сразу видно — умница или глупец.
Глупец любит умничать, а умный нередко прикидывается глупцом.
Глупость и доброта сочетаются чаще, чем доброта и ум.
Ум и твёрдость сочетаются реже, чем глупость и упрямство.
При длительном контакте умного с глупцом глупый не становится умнее, а умный глупеет.
Умные не презирают окружающих — они находят в каждом хоть крупицу разума, а глупые считают всех глупцами.
Глупец насмехается над умным чаще, чем умный над глупцом.
Глупости изрекают не только глупцы, но и умные, однако последние это сразу осознают.
Умный понимает свою неправоту; глупец мнит себя всегда правым.
Умный порой сомневается, глупый — сомнений не ведает.
Умный не судит о том, в чём не компетентен; компетентность глупца, в его понимании, — безгранична.
Глупцы и гении говорят невпопад.
Глупость так же разнообразна, как и ум.
И умному иногда впору дурацкий колпак.
Игра природы — одухотворённое лицо обиженного Богом и „крупным шрифтом“ глупость на лице у умницы.
И даже у интеллектуала бывает, хотя и редко, „глупая“ улыбка или „глупый“ смех.
Ум
По-настоящему умён тот, у кого характер подчиняется уму.
Достоверный критерий ума — понимание своих жизненных интересов.
Ум оценивается в зависимости от ума оценивающего, но зависимость бывает и обратной, и прямой: чем глупей оценивающий, тем в его глазах умней оцениваемый; чем умней оценивающий, тем он больше ценит ум оцениваемого, если тот действительно умён.
Терпимость к глупости — признак ума; терпимость к инакомыслию — признак культуры.
Разум видит дальше, чем сердце; сердце ощущает глубже, чем разум.
Большой ум встречается редко, большое сердце — ещё реже, а сочетание их — величайшая редкость.
Житейский ум и профессиональная смекалка не обязательно шагают в ногу.
Добродушие — ещё не доброта; сообразительность — ещё не ум.
Должность имитирует ум — и в глазах самого должностного лица, и в глазах окружающих.
Остроумие — не острота ума, а его сверкающая оболочка.
Остроумие — резвая лошадка, которая бегает только по корде, — за нею непросто угнаться, но на ней далеко не ускачешь.
Глупость
Глупость — это не столько непонимание элементарного, сколько неадекватность его восприятия.
В глазах глупца перлы — плевелы, а плевелы — перлы.
Глупость — неумение отличать главное от второстепенного.
Одно из проявлений глупости — неспособность аккумулировать жизненный опыт.
Дурака жизнь лупит, но не учит.
Недостаток и „избыток“ чувства юмора — в равной степени атрибуты глупости.
Мудрая природа лишила глупца понимания своей глупости, одарив его счастьем неведения.
Глупец уверен, что если он не понимает чего-либо, то это непонятно всем, и, наоборот, возмущается, если другие не понимают того, что понятно ему. Здесь корень амбициозности глупца.
У глупца попытка осмысления рождает перевозбуждение.
Обидчивость, вспыльчивость и упрямство — генетическая триада глупости.
Безапелляционность суждения — печальная прерогатива глупца.
Отсутствие самокритичности — нередко моносимптом глупости.
Глупость в орнаменте самовлюблённости портрет, достойный рамки.
Самовлюблённый дурак бедствие для окружающих.
Императивная глупость, направленная на добро, оборачивается злом.
Глупость проявляется чаще не в словах, а в поступках (он так разумно говорит, он так бездумно поступает).
Многие люди растут в атмосфере глупости и мещанства. Но одни из неё вырастают, а другие врастают в неё.
Глупость камуфлируется бойкостью.
Образованность может не покрывать, а обнажать глупость.
Недостаток ума подчас маскируется памятью; недостаток памяти нередко стимулирует мышление.
И глупец может дать разумный совет или, чаще, индуцировать от противного правильное решение.
Хуже нет советчика, чем глупец с апломбом.
Чем меньше ума — тем меньше потребность в совете, тем больше склонность к поучениям.
Глупость не просто поучает, а навязывает свое мнение, кстати, не собственное, а заимствованное.
Говорливый глупец — генератор благоглупостей.
Можно бороться со всем, кроме глупости глупость непобедима.
Глупость сильна упрямством.
Чем глупее человек, тем труднее ему сломать свой стереотип мышления. Отсюда — упрямство глупца.
Глупость, порождающая упрямство, плюс глупость, вытекающая из упрямства — двойная глупость.
Глупость неуправляема, ибо не ведает, что творит.
Держать себя раскованно с дураком рискованно.
Собственная глупость опасней, чем чужая подлость.
Дороги глупости и подлости порой пересекаются — руками глупости творится подлость.
У горя много родителей, но плодовитее всех — недомыслие.
Глупость — Генератор Горя.
„Горе от ума“ и „горе от глупости“ — мнимая эклектика. Две крайности — „большой ум“ и „большая глупость“ — действительно источники горя. Не ведает горя „золотая посредственность“.
Есть особая категория дураков — дураки рафинированные. Их глупость проявляется лишь в экстремальной ситуации и её нелегко распознать. Их действия непредсказуемы.
В отличие от таланта, глупость часто генетически наследуема. Есть целые династии дремучих дураков.
Когда близкому человеку говорят, что он глуп — это не от ненависти, а от любви. Наивная попытка образумить.
Научить уму, разумеется, нельзя, но можно в той или иной степени активизировать мыслительный резерв.
Если разбить кору глупости, то иногда под ней обнаруживается живая мысль.
С человеком надо съесть пуд соли, чтобы вычислить его моральное кредо, но, чтобы определить уровень мышления, достаточно с ним выпить по стакану чая.
Нетерпимость к собеседнику — верный признак ограниченности.
Ограниченности часто сопутствуют бойкость и быстрота реакции — легче осваивать меньшую территорию.
Глупость не заслуживает презрения, ежели не рядится в тогу мудреца.
МЫШЛЕНИЕ
Уровень мышления повышается из века в век; глубина мышления остаётся неизменной на века.
Два способа мышления скольжение и проторение.
Идеальное мышление объёмно — в нём глубина сосуществует с широтой. Но, к сожалению, гораздо чаще наблюдается не синергизм, а антагонизм — либо широта за счёт глубины либо глубина за счёт широты.
Одни, не постигая глубины явления, расплываются по поверхности, другие, глубоко, но узко мысля, не в силах охватить проблему в целом („колодезное“ мышление).
Три типа жизнедеятельности человека: равновесие фаз мышления и действия; доминирование мышления, тормозящее действие; доминирование действия, тормозящее мышление.
Часто люди мыслят на коротком замыкании — gesagt-getan.
„Аксессуарное“ мышление — удел глупца.
Прецедент — насущный хлеб мышления прагматика.
Беспрецедентность — камень преткновения решений.
Мышление в своем онтогенезе проходит контурный, чёрно-белый этап. Поэтому дети так любят сказки.
Интуиция — аморфное мышление — это либо автономный процесс в подсознании, либо первая стадия — предтеча кристаллизации мысли.
Интуиция — это в какой-то степени прозрение.
В мышлении мужчины чаще на переднем плане — логика, на заднем — интуиция, у женщины — наоборот.
Мыслить в разных измерениях — это дальше, чем разговаривать на разных языках.
Нередко люди „мыслят“ сложными инстинктами, которые в привычной обстановке имитируют мышление.
Ищи единомышленников не во взглядах на жизнь, а в соизмеримости мышления.
Соизмеримость мышления — залог взаимопонимания и предпосылка взаимосогласия.
И у умных бывают „заскоки“ — внезапное выпадение понимания элементарного, по сути, провалы в мышлении.
Глубина мышления невозможна без творческого восприятия родного языка.
Говорить можно на многих языках, но мыслят обычно на одном — родном.
Возврат к устаревшим словам — стремление вернуть былую выразительность родному языку, пленённому сухим рационализмом.
Новые термины обогащают язык лишь тогда, когда они выражают новые понятия. В противном случае они обедняют его. К примеру, старая терминология — „Сущность непознаваема“ — не хуже новейшего выражения — „Имманентность трансцендентна“.
Во многих словах время стирает прямой смысл, но сохраняет — переносный.
Орфография — закон языка, а синтаксис — лишь правила со многими исключениями в интерпретации авторов.
Молчание в контексте диалога — то же слово, но сказано оно не вслух, а про себя.
Молчание многолико. Оно бывает лёгким и приятным в любви, когда слова излишни, и тяжким, словно камень — в горе; молчат в момент неловкости, в минуту торжества, в час расставания, когда не в силах говорить.
Можно сомневаться в уместности сказанного, но молчание уместно всегда.
Единственное средство не проговориться — молчание.
Легче человека переговорить, чем перемолчать.
Есть люди, обладающие талантом анализа, но малоспособные к синтезу. Исторический пример — великий аналитик Мишель Монтень.
Немыслящий обычно твёрже мыслящего — мышлению всегда сопутствуют сомнения.
Немыслящий — не сомневается.
Чем больше широта мышления, тем больше почвы для сомнений.
В сомнениях рождается истина… но может быть в них и утоплена.
Негоже игнорировать сомнения, но надо их держать в узде.
Сомнения — признак не столько слабого характера, сколько сильного ума.
Каждый мыслит на своём уровне, и каждый считает свой уровень мышления высоким.
Порой мышление напоминает ткань, сплетённую из нитей разума и глупости.
Плохо, когда не видят неба; не лучше, когда теряют почву под ногами.
Ум — глубина мышления, рассудок — трезвость мышления. (Иное толкование у древних мудрецов — рассудок, согласно Пифагору, значительно выше ума.)
Часто рассуждают резво, но не трезво.
Трезвость мышления свойственна скорее не таланту, а посредственности.
Способность мыслить — ещё не равнозначна умению формулировать свои мысли.
Способность генерировать мысли — наука; умение формулировать мысли — это уже искусство.
Важно сказать новое, но не менее важно сформулировать общеизвестное.
Традиция — антагонист мышления. Мышление зашоривается традициями.
И разумные люди совершают нелепости в угоду традициям.
Измена традициям — источник прогресса.
В традиции — сила и в традиции — слабость, в зависимости от ситуации.
Первый шаг на пути к мышлению — вдумчивость. Вдумчивость — это индуктор мышления.
Мышление способного человека отличается от мышления посредственного только количественно, а талантливого — качественно. У талантливого особое видение, особое восприятие окружающего.
Способный — это быстромыслящий, а талантливый — инакомыслящий. Отсюда любовь посредственности к первому — своему, понятному, и нелюбовь ко второму — чужому, непонятному. В этом корни интеллектуальной дискриминации.
Непонимание — стимул для охаивания.
Самая большая вина, которую не прощают человеку, — непохожесть на других.
Ежели между талантом и способностями есть чёткое различие, то между талантом и гениальностью различие не имеет чётких ориентиров.
В среде посредственностей способность к мышлению равна преступлению.
Мыслитель в глазах посредственности — гадкий утёнок. Как часто гадкий утёнок становится лебедем лишь после того, как споёт свою лебединую песню.
Когда в мир марионеток попадает мыслящий, марионетки превращаются в пираний.
Всё яркое — гасится, всё тусклое — красится.
Тех, кто жаждет дерзать, люди любят терзать.
Человек, который нравится всем, посредственность.
Способные люди производят большее впечатление, чем талантливые.
Способности обычно разносторонни; талант бывает чаще однобоким.
Способности могут быть большими или небольшими; талант либо есть, либо его нет.
Талант, в отличие от способностей, уникален; его невозможно измерить, а, следовательно, сравнить. Талант — есть понятие существительное без прилагательного.
Между талантами различие не количественное, а только качественное.
Талант всегда преклоняется аеред талантом, потому что каждый талант — sui generis.
Преклонение перед талантом иногда обретает парадоксальную форму — коллеги дистанцируются, осознавая на его фоне своё несоответствие. Первый импульс — восторг, последующая реакция — отчуждение. Это согласуется с наблюдениями Олдаса Хаксли: „Есть люди, которые, не успев восхититься, уже испытывают ненависть к предмету своего восхищения“.
Талантливому человеку сложное кажется простым, а простого он подчас не понимает.
Способности — крылья, талант — тяжкая ноша, гениальность — груз, который под силу только титану.
Способности — это счастье для человека, талант — это нередко горе.
Талант от Бога, реализация таланта — от человека.
Талант — это блесна, на которую можно выловить в море случайностей золотую рыбку — закономерность.
Талант — это крест, которому поклоняются, это крест, на котором распинают.
Талант — хрупкий продукт. Его следует выпускать в упаковке пробойности. К сожалению, упаковка выпускается куда чаще, чем сам продукт, и к тому же его имитирует.
Талант сочетается с пробойностью так же редко, как ум с добротой.
Надо стать хозяином своего таланта и его рабом — осознать талант и подчиниться ему.
Только став рабом своего таланта, можно полностью реализоваться.
Неуважение к своему таланту, пренебрежение им — тяжкое преступление перед Богом и людьми.
Талант — ещё не значит успех; успех — ещё не значит талант.
Законы жанра, как и законы жизни, дано преступать лишь таланту.
Когда талант садится не в свои сани, он становится тенью таланта.
Талант имеет возраст; для гениальности возраста нет.
В молодости расцветает музыкальный талант, в зрелые годы — литературный, в старости — афористический.
Талант без настроенности — „вещь в себе“.
Талант без терпения — половина таланта.
Выращивать таланты — значит не выпалывать их.
Может быть не только талант созидания, но и талант восприятия.
Талант восприятия обычно сочетается с талантом созидания, но изредка бывает изолированным.
Талант чаще остается невостребованным — клубок жизни разматывается по проторенной тропе.
Всех одарённых-обездоленных не вспомнить и не перечесть.
За рубежом встречают орифламмами, а дома не считают за людей.
Крылья — этого мало. Требуется ещё лётная погода.
В России рождается больше талантов, чем где-либо, и больше погибает.
Одни — поднялись на гребне таланта, другие — на гребне моды.
Одни — канули в вечность, другие — остались навечно.
Ежели на небосводе творчества засияли сразу две большие звезды, то каждая из них не кажется бледнее. Только малые звёзды затмевают друг друга.
Общество ценит, как правило, больше таланты „физические“, чем „умственные“, по крайней мере в материальном аспекте.
Гениальность — это революционность в творчестве.
Гений, скроенный по мерке большинства, икона; настоящий гений — одиозная фигура.
Гений и одиночество — неразрешимая проблема.
Неполноценные люди — дислектики — иногда оказываются социально более ценными, чем полноценные. Титаны и гении — Андерсен, Бор, Роден, Черчилль, Эйнштейн — были дислектиками.
Гений смотрит не сверху вниз, а через головы современников.
Гениальность без визы времени — ещё не означает гениальность.
Ярлык гениальности, наклеенный современниками, часто срывают потомки.
Если на горизонте не появляется национальный гений, то его придумывают.
Современники, даже самые талантливые, порой не в состоянии оценить национального гения. По свидетельству Панаевой, в глазах Некрасова Достоевский — „литературный прыщ“, а по словам Тургенева — „слепорождённый крот“.
Фашиствующий Кнут Гамсун был и остался после крушения фашизма национальным гением Норвегии. Национального гения России Максима Горького, невольного сподвижника соцреализма, кусают без конца литературные клопы, пытаясь вычеркнуть из жизни и литературы его имя.
Игнорирование национального гения свидетельство деградации нации.
Природа, как известно, отдыхает на потомках талантов и гениев. Потомственные гении — не правило, а исключение; наследование таланта — не исключение, но и не правило.
Супруги великих, купаясь в отражённой славе, нередко вырастают в собственных глазах и смотрят сверху вниз на тех, кто их возвысил.
Меньшинство излучает свет, большинство — отражает.
Слепые Гомеры видят дальше, чем зрячие люди, глухие Бетховены слышат то, что не слышно другим.
Есть флаги, а есть флагштоки — есть генераторы, а есть глашатаи.
Медленность мышления — следствие одной из двух противоположностей: либо глупости, либо глубины мышления.
Глубина и быстрота мышления находятся в обратной зависимости — чем глубже мыслит человек, тем медленнее.
Глубина мышления определяется не только способностями — потолком, но и внутренней потребностью подняться до этого потолка.
Неуверенность в себе — препона глубине мышления.
Глубина мышления нередко маскируется недостатком житейского ума.
Глубина понимания рождает высоту звучания.
Глубоко мыслящий периодически всплывает на поверхность, чтобы отдышаться — разрядиться шуткой — перед следующим погружением.
Духовный рацион Человека слагается из глубоких мыслей и хороших шуток.
Глубокая мысль и юмор — неразделимы, как вдох и выдох.
Чем глубже мыслит человек, тем выше поднимается по лестнице познания, но есть предел, за которым начинается безумие.
Патологию и аномалию мышления порой нелегко разграничить. А это так важно. Ведь первое — всегда провал, а второе — может быть вершиной.
Гений и безумец, балансируют на одном канате.
Творческое мышление — это особый тип мышления, который можно развивать, если он есть, и которому нельзя научить, если его нет.
Не каждый страдающий становится мыслителем, но каждый мыслитель рождается в горниле страдания.
Из глин лишь каолин, пройдя через огонь, становится фарфором.
Физические страдания чаще угнетают мышление, духовные — стимулируют его.
Душа человека стремится к познанию. Один — искатель истины, другой — искатель приключений. Первый ищет в самом себе, второй — вокруг себя.
У мыслителя жизнь богата больше внутренними, чем внешними событиями. По крайней мере на первых он делает акцент.
Тот, кто живёт внутренней жизнью, не нуждается в разнообразии её внешних проявлений.
Погоня за внешним разнообразием — признак духовной бедности.
Чтобы познать, не обязательно метаться по планете. Подчас достаточно взглянуть вокруг себя.
Недифференцированный интерес ко всему — примитивность мышления.
Мыслящий стремится к общению с более мыслящим, тупица — с более тупым.
Мыслитель читает афоризмы глазами ученика, обыватель — глазами оценщика.
Творческое переосмысление прошлого это не уход от настоящего, а шаг в будущее.
Понятия „ум“ и „интеллект“ неидентичны. Ум в узком смысле слова, по сравнению с интеллектом, — это способность только к конкретному мышлению, а интеллект — способность и к мышлению абстрактному.
Ум постигает только одну грань истины, интеллект — одновременно разные грани. В первом случае мышление планиметрическое, во втором — стереометрическое.
Ум — базис, интеллект — надстройка.
Понятия „ум“ и „интеллект“ так же неидентичны, как „homo sapiens“ и „homo faber“*.
* «Человек разумный» и «человек-созидатель»
Развитое конкретное мышление может подавлять мышление абстрактное, но выраженное абстрактное мышление, обычно, стимулирует мышление конкретное.
Чем выше интеллект, тем индивидуальнее восприятие культурных ценностей.
Чем выше интеллект, тем избирательнее память.
Интеллект не может быть без ума, но ум может быть без интеллекта.
Способности и интеллект не всегда идут в одной упряжке.
Наличие способностей может создавать иллюзию интеллекта.
Может быть сочетание глупости и способностей, но глупость и интеллект несовместимы.
К началу страницы 
Предыдущий автор На главную страницу Следующий автор 
