Кроется ли в определении „это человек мыслящий“ комплимент для человечества?
В одних странах изгнание — тягчайшая кара, в других за нее должны бороться наиболее гуманные граждане.
В случае политических перемен в небе святые наверняка станут использовать в автобиографиях обвинения advocatus diaboli* на своих канонизационных процессах.
* Адвокат дьявола (лат.).
И беспристрастные не беспристрастны. Они на стороне справедливости.
Однажды я видел титана, штопающего носки. То было его первое титаническое усилие.
Мысли у некоторых людей до того мелки, что не доходят им даже до головы.
Мечтаю о таком якоре, который потянул бы за собой материки.
Ветры веют весьма прозрачно.
Богу — богово, кесарю — кесарево. А людям что?
И как в свое время допустили Сотворение мира!!!
Мы-то поделили богов, но как они нас поделили?
Если на том свете мне суждено встретиться с моими убийцами, то я предпочел бы жить с ними на этом.
Из провинции мне прислали предложение писать для них за более низкий гонорар мысли подешевле.
Марионеток проще всего превратить в висельников. Веревочки уже есть.
В программу обучения жонглера обязательно должно входить незнание законов физики.
Если у двух врагов есть общий противник, то это еще сильней распаляет их взаимную ненависть. Ведь каждый из них жаждет стать единственным победителем неприятеля.
Человек с человеком извечно ведет один и тот же монолог.
Даже стеклянный глаз видит свою слепоту.
Ecce homo! — homini lupus est*.
* Се человек! — человеку волк (лат.).
И медные лбы исполнены блеска.
„Карась любит сметану!“ — мнение повара.
Что проку евнуху в гражданском браке!
Если бы ты еще больше опоздала на свидание, я стал бы Петраркой.
Если человек, не умеющий считать, находит сирень о пяти лепестках, он тоже имеет право на счастье?
Меня всегда утешает, что звезды, которые тонут в озере, необитаемы.
Эта грязная лужа раньше была белым снегом. Я с почтением обогнул ее.
Салъто-морале куда опасней, чем сальто-мортале.
Совет писателям: „В определенный момент надо прекратить писать. Даже не начав“.
На него пала тень подозрения. И в этой тени он укрывается.
Клопы гнездятся даже в раме картины мира.
Удобное ли мировоззрение скептицизм? Скептики на это смотрят скептически.
И за каждым углом подстерегают несколько новых направлений.
В Вене мне показали кровать, на которой спал Грильпарцер. Подумаешь! Я часто вижу кровать пани X., в которой спал поэт А., композитор В., художник С., актер D. И так далее.
Одни скрывают от других правду, потому что боятся ее, другие скрывают ее от первых, потому что хотят уберечь до срока. А ведь это одна и та же правда.
Возмущение никогда не должно быть настолько глубоким, чтобы не иметь возможности вырваться.
Я подаю вам горькие пилюли в сладкой оболочке. Пилюли безвредны, весь яд — в сладости.
„Король голый“, но под великолепным одеянием.
Помиритесь! Пусть теологи размышляют над тайной „бытия, которое определяет сознание“.
Вертеть назад можно шарманку, но не мелодию.
Садисты и мазохисты должны совместно образовывать замкнутые компании, тресты и государства.
Клиентура смерти не вымирает.
Передо мной бездна тайн, но смогу ли я их удержать?
В связи со все усиливающимся в некоторых странах интересом к исламу следует помнить, что мусульманская религия настрого запрещает употребление спиртного.
Когда Каин убил Авеля, а тот на это никак не прореагировал, возник первый прецедент: „Мертвая жертва не высказывает возражений“.
Крышку гроба со стороны пользователя не украшают.
Интересный случай самородства: писатель рожает определения прежде определяемых слов.
Драматург: чревовещатель души.
А вы ведь вечно недоверчиво улыбались, когда я мимоходом упоминал, что иногда развлекаюсь, рассказывая себе собственные анекдоты.
Всегда найдется еще более острая тупость.
Если людоед с отвращением выплевывает кусок, следует ли это считать оскорбительным для съедаемого?
Шарманка перемелет любую мелодию.
„Дикая свинья“ звучит куда благородней, чем просто „свинья“.
1957 год. Родилась первая горилла в неволе. Это величайший успех науки. Теперь мы сможем высчитать, сколько миллионов лет существует человек.
И у меня бывают моменты философской задумчивости. Я стою на мосту через Вислу, время от времени плюю в воду и при этом думаю: „Panta rhei“*.
* Все течет (древнегреч.).
Игрек — это великий человечек!
„Ах как бы я хотел еще раз быть старым!“ — вздохнул молодой покойник.
И время Эйнштейна определялось городскими часами.
Какой писатель добровольно откажется от того, чтобы стать гением? Лишь я чуть ли не с самого начала решился на это. Я понял, что мне не хватает элемента занудности.
Давайте бороться за права исключений. Пусть исключение подтверждает правило, только когда хочет.
И деревья, наверное, время от времени меняли бы страны, но, видно, в их обществе обязателен принцип, установленный для людей: „Glebae adscriptus“*.
* Приписан к земле (лат.).
Бывает, чьи-то деревья так вырастают, что их плоды падают на головы соседям.
Историки искусства, вы уже придумали стиль для сотворенного мира?
Если бы не тот факт, что человек живет на свете, я бы весьма усомнился, что его интересует политика.
У того, кто потерял голову, она часто болит.
Мы по-прежнему являемся состоятельным обществом — с перевесом нетрезвого состояния.
И горы разделяют пропасти.
Иногда я вздрагиваю при мысли, что могу в сардинке съесть какого-нибудь там Иону из Библии для гномов.
„Стоит ли так недолго быть бабой?“ — думаю я, когда зимой вижу, как дети лепят ее из снега.
Можно перейти на позиции врага, оставшись на собственных.
Очень часто „мертвые души“ сжирают куда больше, чем живые животы.
До чего же трогательны воспоминания о воспоминаниях.
Можно сменить веру, не меняя Бога. И наоборот.
Спрашиваешь, как играл этот виртуоз? В его игре было нечто человеческое: он ошибся.
Канонизация убивает в моих глазах человека, которого я мог бы считать святым.
Кто вытягивает человеческие судьбы? Что за гигантский сурок или космический попугай? Кто стоит за шарманкой? Мы знаем единственно — лишь мелодию.
Наука — дело великих. Мелкоте остаются только научки.
Объявление: „Живые, соблюдайте на кладбище тишину, раз уж на это способны даже мертвые“.
И прозрачные цели бросают на себя тень.
За каждый труп мы ставим смерти плюс крестом на кладбище.
Массовое разведение пятилепестковой сирени наверняка приносит пользу.
Нет худа без… Когда Икар с Дедалом упали, то стали ангелами, у них выросли крылья, и потом они могли порхать, сколько душе угодно.
Когда я самостоятельно открыл мысли, уже высказанные великими философами, это отнюдь не возвысило меня в собственном мнении, а, напротив, уронило их. Что это — мания ничтожества или мания величия?
У подвальных сортиров куда больше шансов уцелеть, чем у самых прекрасных готических шпилей. Объяснение: низкий уровень.
Трагедия Р. в том, что он влюблен в себя, а собой быть не может.
Раны зарубцовываются, но рубцы растут вместе с нами.
Считается ли паломничество совершённым, если дорога привела пилигрима к иной цели?
Некий содомит возбуждался, рассматривая учебник зоологии. Следует ли признать эту книгу порнографическим изданием?
Не всякая ночь кончается рассветом.
Отпечатки божьего перста никогда не бывают идентичными.
Даже когда охотишься на слонов, приходится иногда убить блоху.
Смешные вещи никто всерьез не воспринимает. Как если бы кого-то застрелили из пистолета в форме морской свинки, а убитый не пожелал бы этого признать.
„Да у него птичий мозг“, — говорили про некоего орла.
Во что я верю? В Бога, если он есть.
Носорог не обязан в графе „особые приметы“ писать: „рог на носу“.
Институт брака. А не слишком ли мало сотрудников?
Учите языки. Даже несуществующие.
Открытие Америки вовсе не заслуга американцев.
В преддверии ада на сатану еще не ссылаются.
Бессильная ярость творит чудеса.
Чем становится дьявол, когда перестает верить в Бога?
Существует маленькое ничто, и существует Великое Ничто.
Не чавкай глазами!
На шее жирафа блоха начинает верить в бессмертие.
Приснилась мне реклама противозачаточных средств: „Нерожденные будут вас благословлять!“
Откуда ветер знает, куда дуть?
Не сотвори себе кумира по собственному подобию.
У него было такое высокое представление о своей особе, что порой он сам себе казался карликом.
Не панибратствуй с собой!
Ключ к ситуации частенько торчит в замке соседа.
А рыбы, которые проходят сквозь ячейки сети, испытывают комплекс неполноценности?
Экая бестактность — играть на дудке из берцовой кости мелодию, которую покойник не выносил.
У меня новая проблема. Как быть, если люди вдруг начнут расти? Следует их укоротить или создать для них новый мир?
Собственная смерть для джентльмена оправданием не является.
Герои старинных мифов были почти нагие, герои нынешних полностью голые.
Человек, являющийся гением, но о том не ведающий, скорей всего гением не является.
Чем богаче у человека фантазия, тем более нищим он себя чувствует.
И отсутствие фруктов вызывает брожение.
Перенаселенность мира привела к тому, что в одном человеке живет множество разных людей.
Надо бы завести вытрезвители и для людей, пьяных от счастья.
Между одной и другой любовью для приличия надо бы пройти карантин с третьей.
И у ангелов есть свои бесы, и у бесов — свои ангелы.
Входи в себя без стука!
Выкупил себя из чужого рабства, но продолжал считать себя своим собственным рабом.
Страшны слабости силы.
И легкость имеет свой удельный вес.
Из книги Предназначений: „А иным быть затычками!“
Дыру в мысли трудно заткнуть действительностью.
Босой ступает не по розам.
Тот, кто кричит: „Да здравствует!“ — должен платить за похороны.
Не водись с идиотами, если ты не психиатр. Они слишком глупы, чтобы платить непрофессионалу за общение.
Смотри, чтобы чужое волнение не сдавило тебе горло.
Недостаточно говорить толково, надо говорить по-человечески.
Знаете, где всегда можно найти надежду? В гардеробе ада под надписью „Lasciate ogni speranca!“*
* Оставь всякую надежду! (итал.)
И смирительная рубашка должна быть по мерке сумасшествия.
Ветры меняют дорожные указатели.
Чувствовал себя как привидение, которое ни разу никому еще не привиделось.
В столице и собака тявкает центральней.
Если твой враг сделал неверный шаг — будь настороже. Вы танцуете под одну мелодию.
И на дорогах мысли подкарауливают разбойники. Естественно, они тоже считают себя интеллектуалами.
Есть характеры несгибаемые, но растяжимые.
Тот, у кого нет совести, вынужден восполнять это ее отсутствием.
Кто без греха, пусть первый бросит камень. Ловушка. Тогда он уже будет не без греха.
Людям время от времени был бы невреден „день, свободный от жизни“.
И ясновидящие видят в черном свете.
В грибном супе осталось так мало от очарования леса.
Люди, давайте не будем отворачиваться друг от друга! А то вдруг обнаружится, что покрашены мы только с одной стороны.
Каждый куст может стать неопалимой купиной, если сумеешь воспламенить его собственным воображением.
Когда же мы запустим ракету мысли за пределы разума?
Гнилью пахнет в Датском королевстве! О, как безгранична Дания!
И из грез можно сварить варенье. Нужно только добавить ягод и сахара.
Иметь двойника, совершить на нем самоубийство и продолжать жить в качестве его — какие возможности для шизофрении!
Признайся, что, когда ты играешь в красное и черное, в тебе живет надежда, что выиграешь на зеленое.
Фигуры чаще всего бывают из камня.
Неудачникам, когда они уже спят, снится, будто они еще зевают.
Помните: позиция бывает только у охотника и никогда у дичи.
Если ты когда-то знавал гиену, а через несколько лет встретил ее в облике белки, пусть то, что ты узнал ее, заставит тебя задуматься.
Легче всего заблудиться в лесу, когда его вырубили.
„Хотелось бы мне, чтобы весь мир стал грангиньолем“. — „Да ты садист!“ — „Нет, просто там все понарошку“.
Спорят, есть ли Бог. Обе стороны хотят замести следы преступления, замять, что они убили его. Естественно, прежде чем он успел возникнуть.
Негативное является позитивным элементом целого.
Отправление Неправосудия всегда находится в компетентных руках.
Что из того, что жизнь преходяща, ежели она такая дорогая?
Нередко то, что и помыслить себе невозможно, можно купить.
Необходимо принять решение относительно колебаний.
Если бы человек знал меру собственного величия, ему не надо было бы расти выше.
Ох, бурно Море Равнодушия.
Не перестает ли сюрреализм, претворившись в жизнь, быть сюрреализмом?
Жаль, что мы не будем жить в ту пору, когда выяснится, что наше исчисление времени было иллюзией. И мы вовсе не старели.
Мораль — вещь условная либо немедленно оплачиваемая.
Многие друзья мои стали врагами, враги — подружились со мной, и лишь равнодушные верны мне.
Последняя книга Икса — это роман с ключом. У дворника.
Хватит ли слов, чтобы насытить ими все рты?
В каждом огородном пугале дремлют амбиции ужаса.
Дайте и слепым играть в бирюльки!
И пустой запечатанный конверт кроет в себе тайну.
Держать нож на горле врага — опасный миг!
Мясоеды, не съедайте всех кроликов, потому что когда не окажется подопытных кроликов… ну, сами знаете.
Плоды победы? Груши на березе.
Камбала и та не одностороння.
Не унавоживайте умственные пустоши!
Даже телячий мозг знает, как прийтись по вкусу людям.
Только после Сотворения мира возникло множество несотворенных вещей.
Нравятся мне те, которые были бы, даже если бы их не родили.
Ударь по струнам, и отзовутся ножницы.
Не из всякого яйца выклевывается Колумб.
Всякий раз, когда человек начинает в себе сомневаться, он сморозит какую-нибудь глупость, которая приведет его в восторг.
Пословицы противоречат друг другу. И именно в этом проявляется народная мудрость.
Ни один Торквемада не вытянет из людей столько тайных мыслей, сколько жажда славы.
Ну почему мы вечно падаем с Луны на ту же самую Землю?
Можно закрыть глаза на действительность, но не на воспоминания.
Вижу, вижу ваши мысли: „Ex oriente lux, ex occidente luxus!“*
* С востока свет, с запада роскошь (лат.)
Гаснущий энтузиазм должен бы оставлять золу, которой можно было бы вымазать лицо, чтобы никто не смог узнать.
Поразительно, до чего трудно вызвать эхо в пустых головах.
„Это всего лишь метеор„, — презрительно прошипела свечка.
Приняли его за другого, но честно выдали его собственный труп.
С преступления налога не платят.
За дешевку массы охотно платят втридорога.
Сколько же в эти 1957 лет от Рождества Христова вместилось лет заключения?
Как жаль, что в рай приходится ехать катафалком!
Испытывать сердечную боль и не быть поэтом? Зачем?!
У малолетних преступников будущее крайне туманно. Из них вполне могут вырасти порядочные люди.
Мой мозг был слишком утомлен, чтобы создать какую-нибудь фальшивую мысль.
Надо всегда быть только собой. Конь без улана все тот же конь. Улан без коня всего лишь человек.
Если ты проснулся в постели, в которую не ложился, немедленно проверь, ты ли это.
Человек растет в цене, которую сам и платит.
Разные мысли бродят в голове. Некоторые ее даже покидают.
Любопытно, а какое-нибудь животное, глядя на нас, думает: „Ecce homo!“*?
* Се — человек (лат.).
Мысль автора частенько оплодотворяет критика на выкидыш.
Одряблевший восклицательный знак становится знаком вопроса.
Памятник может быть прекрасными солнечными часами. И даже когда его уже нет, известно, что за час пробил.
Дубины — это были игрушки. Сейчас это поняли даже те, кого ими убили.
Каждый делает себе петлю на шею из веревки того цвета, какой ему больше к лицу.
Жил вне своего тела, но тем не менее старательно заботился о его содержании.
И душе иногда стоит посидеть на диете.
Нужно постоянно начинать с конца.
Не спрашивай у Бога дорогу на небо, ибо он укажет тебе самую трудную.
Наши точки зрения сходятся. Осталось только выяснить, какая с какой.
В Десяти заповедях „Не убий!“ звучит как приказ, а ведь на самом деле это открытие!
А может, когда-нибудь мы найдем промышленное применение человеческим душам?
Можно оплевать себя, не открыв рта.
Протез души должен быть невидимым.
Это очень высокий уровень, когда на душу населения приходится пол-головы.
А может, стоит придумать какое-то другое исчисление времени, чтобы мы оказались не в двадцатом веке?
Мнения обычно разделяются. Между сильными.
„Лучшее завтра“ отнюдь не дает гарантии от „еще лучшего послезавтра“.
Чистокровная сплетня отнюдь не обязана исполняться на все сто процентов.
Иногда человек чувствует себя как „аминь“, не пришитый ни к какой молитве.
Только поэт мог бы составить вопросник Господу Богу.
Троглодит не был троглодитом. Он был на уровне тогдашней цивилизации.
Осечка мысли зависит и от головы, в которую попадает.
Встречал я на своей жизненной дороге людей, которых обычно привык встречать и в других местах.
„Дождь падает вверх“, — признал человек, повешенный за ноги. Приписка: „Соответствует истине“.
У нас есть колоссальные запасы неиспользуемой энергии. Самомнение четвертьинтеллигентов.
Среди великанов старайся быть лилипутом, среди лилипутов — великаном, но среди равных себе старайся быть вровень с ними.
Смейтесь до слез! Для оптимистов и пессимистов.
Пальцы слуг должны оставлять отпечатки хозяев.
Порядочность художника нередко мешает художнику родиться.
Мы наблюдаем интереснейшее явление: бессмыслица как средство общения между людьми.
Следует быть своим собственным министром внутренних дел!
За каждым кустом сидит заяц воображения. Иногда он оказывается духом голой задницы.
Люди вовсе не эгоисты. Никто ведь не носит траура по себе.
Успех Гейне! Стать известным всему миру „неизвестным поэтом“!
Звук никогда не возвращается к струне.
Экий снобизм! Жаждет стать великим евнухом.
Это ужасно, когда один хозяин владеет огромным количеством рабов. Но думаю, не лучше, когда у одного раба несколько хозяев.
Увидел человека, переливающего из пустого в порожнее. Поинтересовался, зачем он это делает. „Я — усовершенствованная клепсидра“.
Смотри, как бы по нечаянности не создать что-нибудь эпохальное, на века. Скольким людям придется посвятить всю свою сознательную жизнь уничтожению этого!
Поэт X. всегда ставит на верную лошадку. И никогда ею не оказывается Пегас.
Многие люди не внесли себя в „Список присутствующих на свете“.
Час рассвета зависит от географического положения.
Что я называю мечтой? Ну хотя бы мысли о сосисках, когда ешь ливерную колбасу.
Многие пытались создать философский камень, стараясь окаменить мысль.
И слова без покрытия высоко котируются.
Если фата-моргана окажется реальностью, требуйте возмещения морального ущерба.
Идеалы не для идеалистов.
Некоторым гурманам хотелось бы, чтобы рыба плескалась в масле, в котором ее жарят.
Приговоренный никогда не дорастает до уровня виселицы.
„Я — дочь Солнца!“ — объявила мне веснушка на носу Леды X.
Истинная мудрость не клонит головы.
Мы смотрели друг другу в глаза, и я видел только себя, а она лишь себя видела.
Эх! По грибы с загонщиками!
А когда сама цель успела дойти до цели?
Толпа кричит единым огромным ртом, но ест тысячей маленьких.
Дуя на холодное, можешь остудить собственный пыл.
Законы физики — всего лишь обычные законы природы.
Есть и такие Робинзоны, что, плывя со своего необитаемого острова, потерпели крушение и, к несчастью, попали на обитаемую землю.
Самое слабое звено в цепи и есть самое сильное. Оно разрывает цепь.
А может, чистые руки должны быть длинней?
Сумма углов, по которым я тоскую, похоже, больше трехсот шестидесяти градусов.
Ах, знать бы домашний адрес Господа Бога.
О мы, лирики! Лукаво пишем тростинкой по воде через копирку.
Требуем восьмичасового дня мышления!
Когда страх бледнеет, ему нужно крови.
Были времена, когда рабов надо было покупать легально.
Не называй вещи своими именами, если не знаешь их названий.
И блоха скачет не от радости.
Удила Пегасу вкладывают в рот седока.
Из гениальной мысли можно убрать все слова.
Не будите ассоциаций, если не способны их усыпить.
Существуют пародии несуществующих вещей.
Слышите бурчание? Это недужный согласный после истребления гласных.
Vox populi vox Dei ex machina*.
* Глас народа — глас бога из машины (лат.).
У жизни есть и темные стороны, и в этом проявляются остатки ее приличий.
Просто верить не хочется, что детали, как правило, неизвестны целому.
Запомни: все на этой Земле притягивается вниз.
Не устраивайте приютов для умственной нищеты.
Есть глубоко верующие люди, которые ждут не дождутся религии.
Среди карликов время от времени разражается эпидемия гигантизма.
Две гильотины стояли рядышком. Палачи состязались: чья голова упадет позже.
Плоскость взаимопонимания — идеальное поле битвы.
Дойдет ли когда-нибудь человек до такого уровня нравственности, что создаст передвижные тюрьмы для кочевников?
Меновое правосудие — око за око, зуб за зуб — с ходом времени поднялось до уровня правосудия продажного.
Кто слышит, как растет трава? Косари.
У непреходящих ценностей, к сожалению, не бывает срока реализации.
Человек — персона нон грата.
Утилизируйте энергию скатывания вниз.
Многому я научился в снах, люди там говорят без оглядки.
Действительность можно изменить, фикцию нужно придумывать заново.
Я видел летучие клетки, в них были орлы.
Нужно постоянно заново учиться писать и читать. Или читать и писать?
Из улыбки рождается смех, и только уже из него родится ухмылка.
Будьте деликатны, не спрашивайте человека, живет ли он.
У актера всегда должно быть что сказать, даже если роль у него без слов.
Великий актер именно благодаря гриму, парику или накладному носу обретает собственный облик.
Я видел великих актеров, играющих самих себя. И понял, как ничтожны были бы они, не будь они такими великими.
Валаамова ослица говорила человеческим голосом. А почему бы некоторым актерам не последовать ее примеру?
Самая кровавая трагедия — это когда кровь захлестывает зрителей.
Старайтесь разминуться с целью на безопасном расстоянии.
Эксплуатация человека человеком? Выходит, человечная.
Некоторые больны гипертрофией политических желез.
Гамлет должен бы уже стать Крезом. За эти несколько веков кто только не добавлял свой грошик к его монологу.
Каждый зритель приносит в театр собственную акустику.
Прирожденный актер, оставив сцену, до конца жизни играет уже только человека.
Актеры, сыграв роль, уходят со сцены. В театре.
Как часто мы играем комедию без всякой надежды на аплодисменты.
Родиться греческой трагедии было проще простого — при таком-то несдержанном хоре.
Лишь вечный голод поэтов способен насытить литературу.
Решающую роль в этой пьесе играет политика. И проваливает ее.
Некоторые писатели напоминают мне тех берлинских дамочек, что пристают ночью на улице к мужчинам, мурлыкая, как кошки: „Я такая хищная…“
Родившийся классиком не умирает. О нем забывают.
Величайшие произведения гениальных творцов умещаются в сердце человека. Поделкам халтурщиков мало места на гигантских сценах.
Странно, „философии отчаяния“ больше всего боятся оптимисты.
Этот писатель совершенно по-новому и оригинально сказал: „Хочу пи-пи“.
Сатирики, избавляйтесь от слов, пусть говорят цифры!
Натурализм в некоторых театрах просто невероятный! Даже портянками несет со сцены. Вот только люди ненастоящие.
Опера еще не использовала всех своих возможностей, ибо нет такой глупости, которую нельзя было бы воспеть.
Из сферы сатиры изъяты вещи, которые смешны сами по себе.
В зеркале речи частенько отражаются голые человеческие гениталии.
Изрек покойник: „Не был я экзистенциалистом“.
Правило: актеру-заике нельзя играть заику.
Порой создается впечатление, что дела богов и людей в руках кого-то третьего.
Два черных характера, а какие разные краски!
Вот это искусство! Столько персонажей на сцене говорят, говорят, говорят о том, что автору нечего сказать.
Некролог был бы великолепной визитной карточкой!
Наивысший разряд клаки: те, которым платят за то, что они не аплодируют.
Название: „Шесть героев удирают от автора“.
Когда же мы, стремясь к предельной утонченности, сможем увидеть мир свежим взглядом троглодита?
Путь совершенствования искусства — отстранение. Но не его творцов.
Человек в своей жизни играет всего лишь крохотный эпизод.
Исторические материалы должны быть легковоспламеняющимися.
С Сократом на брудершафт пьют цикуту.
Его прикончили памятником.
А может, так: поединок двух Гамлетов — кому из них быть, а кому не быть.
Расстановка сил производится не эстетами.
Сено в головах некоторых поэтов, похоже, по вкусу Пегасу.
Выдержало испытание временем? Уточнить, каким!
Положительных героев вовсе не надо создавать, их достаточно назначить.
Дидактическое искусство — это и то, которое отучает думать.
Мудрые мысли выскакивают из головы, как Афина Паллада, прекрасные — из пены, как Афродита.
Страшней всего личные дела людей несуществующих.
То, что один поэт говорит о другом, можно сказать и не будучи поэтом.
Люди растут и расшибаются в лепешку, споря, кто выше.
Бессмертный писатель умирает в своих эпигонах.
О нем можно писать только в отрицательных суперлативах.
Ах, если бы к жизненным неудобствам относилась и узость мысли!
В иных источниках вдохновения Музы моют ноги.
Увенчивайте чело только тех, у кого оно есть.
А казалось бы, нет ничего восприимчивей, чем пустоголовая публика!
Когда слово становится плотью, оно перестает быть литературой.
Похоже, я — мастер юмора положений. Безвыходных.
Как распознать историческую бурю? Закончившись, она еще долго ломает кости.
Глубину можно имитировать окраской.
Кто нашел эхо, тот повторяется.
Стремись к лаврам! Но не с чужой головы.
И пусть он будет показателем, сколько населения приходится на одну голову.
Художник, не изобразивший жалкого правителя героем, отнюдь не реалист.
Иногда стоишь над бездной, как перед рампой, и думаешь, что это просто публика куда-то провалилась.
Искусству, чтобы стать реалистическим, пришлось сперва деформировать человека.
Сойдем с дороги Правосудия! Оно слепо.
Иногда у написанного есть выбор: стать творением автора или творением искусства.
Человек тоже делится на сферы влияния разных персон.
Должны существовать ценники: за что стоит платить любую цену.
У меня ощущение, что я вечно играю драматические эпизоды в каком-то бесконечном фарсе.
Ах, если б можно было видеть жизнь, а не ситуации!
И мелким тварям удаются великие творения!
Каждый язык в данный момент должен творить такие каламбуры, какие необходимы его народу.
Успешнее всего оплодотворяет само себя бесполое искусство.
У актерского искусства только-только прорезываются зубы. Когда еще оно приблизится к нашему повседневному лицедейству.
Один-единственный штрих художника порой разделяет две эпохи в искусстве.
Как приятно вспоминать времена, в которые вспоминалось.
Все уже открыто, лишь в окрестностях банальности есть еще неведомые земли.
Можно ли силой создавать гениальные произведения? Да, нужно только обладать этой силой.
Порой промежуток между прошедшим и будущим неплохо бы пережить в какомнибудь заменяющем грамматическом времени.
Все люди — актеры, но где взять для них репертуар?
Иные ступени карьеры ведут на виселицу.
И вечность раньше была постоянней.
Бездарность восполняет бесхарактерностью.
Поэты — как дети: когда сидят за письменным столом, то ногами не достают до земли.
Произведение говорит само за себя, если есть кому.
У свободы извращенные склонности: она отдается своим врагам.
Отзвук? Нужно попасть соответствующему человеку в соответствующее место.
Поэт ловит в потоке, который протекает через него.
Стоит мне подумать, что, может быть, сейчас в гермафродите разыгрывается драма Ромео и Джульетты, меня охватывает страх, как бы эту ситуацию не подглядели молодые драматурги.
Не ужимайтесь до ограниченности!
Головы у поэтов должны отрастать, как у гидры, тогда, может, они будут способны что-нибудь выдумать.
Когда человечеству везет, преступление сублимируется в искусство.
Выдал себя: здороваясь, приподнимал лавровый венок, как шляпу.
Он — вечно иной, поэтому ему можно повторяться.
Будь сентиментальным. Это позволит тебе даже былые трагедии вспоминать с умилением.
Порой нужна грубость, чтобы выказать свою утонченность.
Некоторые достигают глубины, чтобы пускать оттуда маленькие пузырьки.
Поэт с подозрением поглядывает на свои слова: какое из них будет украшать его надгробие?
У иных шутовских бубенчиков фальшивое звучание.
Напал. И к тому же на мысль.
Panem et circenses!* Хлеб при этом должен быть все белее, а зрелища все кровавее.
*Хлеба и зрелищ! (лат.)
Осторожней с драматизацией жизни! А ну как найдутся лучшие исполнители на ваши роли!
Смерть — deus ex machina человеческой трагедии.
Не стоит пропагандировать pure nonsense* там, где царит common nonsens**.
* Чистая бессмыслица (англ.).
** Полная бессмысленность (англ.).
На людской коже запишешь все — покуда она на человеке.
Пегасу даны крылья, чтобы трудней было брыкаться.
Забавный сноб: мечтал о том, чтобы на его визитной карточке перед фамилией стояло не д-р или гр., а св.
Уродилось много гениев. Будем надеяться, что некоторые из них окажутся не без способностей.
Дрессированные попугаи ничего не повторяют.
Вот бы стать знаменитым, чтобы иметь возможность позволить себе быть инкогнито.
Порой у человека возникает ощущение, будто он болтается на сцене, даже не будучи артистом.
Тени куда способней: делают то же самое без всяких усилий.
По вкусу критика X. можно ориентироваться, как по компасу: он у него идеально скверный.
Достаточно слова — все прочее болтовня.
Я держал счастье за хвост; оно вырвалось, оставив у меня в руке перо, которым я пишу.
Преступление — муза проповедников и моралистов.
Время останется людоедом.
В уважающих себя театрах должен быть люк, куда проваливаются со стыда.
У некоторых крылья вырастают из горба.
На котурнах труднее сходить со сцены.
Собственное бессилие так же опасно, как и чужое насилие.
И лилии трепещут перед мелиорацией.
Слабая память поколений закрепляет легенды.
Не останавливайся на ночлег там, где даже клопы не могут спать.
Мы с интеллигентной пани X. были на конном заводе в У. Великолепный жеребец демонстрировал чудеса мужественности. „А вот Кароль Ижиковски, — вдруг обратилась ко мне пани X., — утверждал, что настоящий писатель может создать за свою жизнь всего лишь несколько истинных афоризмов“.
На людскую память рассчитывать нельзя. К сожалению, на беспамятство тоже.
Я видел следствия, которые ежегодно порождали новую причину.
Человек не настолько глуп, чтобы время от времени не прикинуться дурачком.
И свиньи порой, глядя на пастуха, презрительно хрюкают: „Свинопас!“
Круг семьи не опишешь циркулем.
За сколько голосов при голосовании засчитывается голос истории?
У человека два профиля. Слева и справа. Да, и еще два изнутри.
Из опыта стрелка: в великих трудней попасть, чем в малых.
Ставь точку под знаком вопроса!
И людоеды спасают людей из пасти акулы.
Не удивляйся: тот, кто отнюдь не благоухает, любит, чтобы ему курили фимиам.
Порой гораздо безопасней дать зверю смотреться в выпуклое или вогнутое зеркало, нежели в обычное.
Идеальные подделки должны разделять судьбу подлинников.
Воры тоже иногда ходят в ореоле. И отнюдь не в краденом.
Его угол зрения стал причиной выселения из этого угла.
Порой у меня сжимается горло, чтобы не пропустить голос сердца в голову или vice versa*.
* Наоборот (лат.).
Лист дрожит — Господи, да за что он может быть привлечен к ответственности?
Первый человек не чувствовал себя одиноким, он не умел считать.
Если бы то, что бьется в нас, и вправду было сердцем, оно не умирало бы, чтобы тем самым нас убить.
Сколько соловьев нужно проглотить хищнику, чтобы начать петь?
Не все фениксы, воскресшие из пепла, признаются в своем прошлом.
Несчастен тот, кто не видит звезд, пока не получит по зубам.
По боковым тропкам мышления частенько мимо тебя прошмыгивает перепуганный смысл.
Некоторые люди знают в одних языках только „да“, а в других только „нет“.
Стройте фразы на века. А ну как случится землетрясение.
Будем людьми хотя бы до тех пор, пока наука не откроет, что мы являемся чем-то другим.
А у матадора на арене хотя бы иногда возникает мысль, что он ведет бой с бифштексом?
Искусство живо не заседаниями, а завихрениями.
И что ты на это скажешь, физика? Охлаждение отношений между людьми происходит вследствие трений между ними.
И вдруг Автор пробуждается в брюхе Публики, как Иона во чреве кита, но чувствует, что Зритель его полностью переварил. Ах, если бы не было выхода из такого успеха!
Когда ты достиг вершины, у тебя есть отговорка — дальше идти некуда.
Искусство быть предателем, когда предать некого.
Даже дьявол всегда требовал, чтобы договор с ним скреплялся собственной кровью.
Извечная мечта палача: комплимент приговоренного за отличное качество казни.
Не могу поверить, что X. действительно существует, я ведь давеча внимательно присмотрелся к нему.
Не всякий пастырь гонит своих овечек пастись на вершинах духа.
Кто после смерти не видит никакой разницы, недостоин был родиться.
Вечно ставит проблему с ног на голову. К сожалению, на свою.
Умираешь от восторга — берегись воскрешения.
Он слишком доверялся законам физики. Думал, что без усилий скатится вниз, но застрял на полпути. Да вы знаете его, этого середнячка.
Будем надеяться, что литература наинизшего разбора когда-нибудь станет элитарной. Для узкого круга последних четвертьинтеллигентов.
Когда ошибки будут реже, они станут гораздо ценней.
„Не верь“, — нашептывает тебе дьявол. „Верь“, — вторит ему ангел. А иногда наоборот.
„Каждый шаг таит в себе риск, — говаривал обыкновенно один танцмейстер. — Он может породить новый танец“.
О, эта тихая гордость в человеке: смерть противится нам, но в конце концов уступает.
Сколько же людей отправляется в странствия за собственный горизонт!
И маятник идет в ногу со временем.
Ты — дитя своего времени. Тебе принадлежит выбор, от кого оно произведет тебя на свет.
У истинного избранника нет выбора.
Живи современностью, если не можешь это отложить на другие времена.
Отнес Глупость к мастеру. „Можно ли ее переделать в Мудрость?“ — „Можно, — ответил мастер, — и еще останется“.
Сколько же обрядов у неверия!
Осторожней, шут, закутайся в плащ, а то видна нагота философа.
Бездомные идеи всегда находят приют в человеке.
Правота всегда должна быть на собственной стороне.
Когда мы докопаемся до самых глубоких археологических слоев, то, быть может, найдем следы великой культуры, существовавшей до сотворения человека.
Потусторонний мир управляется законами того мира, к которому относится.
После каждого „последнего крика“ литературы я обычно ожидаю ее последнего вздоха.
Техника дойдет до такого совершенства, что человек сможет обойтись и без себя самого.
С ума сходят только люди со здоровым рассудком.
Если ты оказался полудурком в толпе, не огорчайся, наверняка сыщется и второй.
Пусть только вкушающие плоды преступления не выплевывают косточки на плодородную почву.
Упражняйся в мнемотехнике. Это иногда позволит тебе вспомнить, что ты живешь.
Достаточно предаться иллюзиям, чтобы тут же ощутить реальные последствия.
Попробуй что-нибудь сказать без отсылки к легенде, пословице, идиоме или без цитаты — пусть даже ходячей — из литературы. И вот тут ты поймешь, до чего нелегко быть необразованным.
По широте улыбок можно исчислить пределы свободы.
Я вижу людей нагими, но не всегда это выдаю, так как они потребуют, чтобы я их одел.
Людское невежество не отстает от науки. Одновременно с ней оно завоевывает те же самые девственные просторы гения.
Порою за тем, от чего мы укрываемся, что-то кроется.
Человеку, не приспособленному к жизни, следует пройти переподготовку. Быть может, он окажется пригоден для какой-нибудь другой формы бытия.
Разговоры о погоде при первых признаках конца света станут весьма занимательными.
Очень часто за вину отцов получают награду лишь сыновья.
А может, твой бог хочет, чтобы ты славил его перед другими богами.
Многие в автобиографии умалчивают о своем несуществовании.
Не фокус пылать вожделением, ежели жизнь все время выпячивает перед тобой задницу.
Ложь ничем не отличается от правды, кроме того, что не является ею.
Когда, сдаваясь в плен, они подняли руки вверх, то показались врагам такими грозными, что те в страхе бежали.
Некоторым для счастья не хватает только счастья.
Шли преступники с транспарантом: „Не терзайте совесть. Пусть она спокойно спит“.
Чем позже обезьяны стали бы людьми, тем больше бы сберегли человеческой крови.
Шут имел у владык особые права. Их не могли ему обеспечить те, кто не ощущал себя владыкой.
Не представляю себе конца света до победы правды.
Не передоверяйте проблем пресыщенности и неудовлетворенности гермафродитам и евнухам.
А безвинные имеют моральное право участвовать в дележе добычи?
Может ли человек отвратить зло? Да. Помню, однажды я отвратил свое лицо. Тогда я спас себе жизнь.
Общечеловеческие ценности — это те, которые невыгодно везти контрабандой из страны в страну.
Почему человек перестал быть людоедом? Ну надо же верить хоть в какой-то прогресс человеческой кухни.
Закон физики: чем выше поднимается вода, тем больший вес обретает жизнь.
Почему он такой надутый? А что ему делать, ведь он бесхребетный.
Даже совсем несложные люди, и те разлагаются.
Со стола правителя нередко падает сотрапезник.
Две силы укрепляются в искусстве: совершенство и косноязычие. Задача: не допустить рождения гибрида — совершенного косноязычия.
У народа может быть единая душа, единое сердце, единая грудь, которой он встает на врагов, но горе ему, если у него один мозг.
И на пляже нудистов есть свои арбитры элегантности.
Тот, кому снятся сны о могуществе, пусть остережется громко храпеть.
Не бросай всё в один мешок — не снесешь!
Антропоморфическое воображение человека велит ему думать о своих угнетателях как о людях.
Не беспокойтесь! И иным гомункулусам можно будет сказать: „Ах ты, сукин сын!“
Сумма человеческого опыта обрастает совершенно чуждыми ей нулями.
Повернешься к людям задом — говорят „двуличный“.
Легенды часто разрушают те, кому они нужны как исходный материал.
Традиция — столбовое дворянство плагиата.
Марионеткам тщетно мечтать о монологе Гамлета.
Ничего не могу о нем сказать. Я его видел только голым.
Некоторые видят и правым, и левым глазом в точности то же самое. И думают что это объективность.
Мы всё ближе к открытию Бога Наукой. И тут я начинаю дрожать за его судьбу.
Трудно гладить зверя, когда он в человеческой шкуре.
Дорожные указатели могут превратить шоссе в лабиринт.
Кто не уразумел Сотворения мира, не понимает общественной необходимости.
Ах уж этот альтруизм! Иногда так хочется стукнуть кулаком по столу, но в последний момент видишь, что ударишь по чьему-нибудь десерту.
Существуют дальтоники, которые не различают цветов, но прекрасно улавливают нюансы.
Вот уж я посмеюсь, если не управятся с уничтожением мира до конца света!
У него был открытый ум. К сожалению, насквозь.
Своим словом он заключил эпоху. Вы думаете, поэт? Нет, судья.
Хотя бы во сне мы можем себе позволить раздвоение личности. Один из нас мог бы стать именно тем, кем хочет, но зато второму придется быть тем, кто в нужный момент будит нас.
Мир не существует, но ежеминутно сотворяется. Впечатление непрерывности возникает от недостатка изобретательности.
Был совестью своего времени, которой у него не было.
Смеялся только в мыслях, и притом благонадежных.
Орфей сходит под землю не только в поисках Эвридики.
Быть шутом на тризне — глубоко-человеческая миссия.
И отсутствие прецедента — тоже прецедент.
Мы все слеплены из одной глины, и оттого иногда возникает опасность, что нас бросят в тигель вместе с другими, чтобы вылепить третьих.
Осторожней с литературными осечками. Их авторы еще долгие годы бывают опасны.
Во время пытки он все время щипал себя. „Зачем?“ — спросил выведенный из терпения палач. „Хочу увериться, не кошмарный ли это сон“.
Сказал критик трагику, что тот не смешной.
Некоторые празднуют свои поражения: их приглашают на пиры победителей.
Вещам несуществующим уже по самой их природе надлежат мистические почести.
Ах, если бы судьба человека была лишь предметом философии!
Я считаю антропологию лженаукой. Ее определение человека ведет к перенаселению мира людьми.
Скопцы танцуют на всех свадьбах. Им ведь ничего не мешает.
Табу, хоть они и неприкосновенны, размножаются просто устрашающе.
Хироманты прячутся за отговоркой: „По грязным рукам гадать невозможно“.
Я пришпиливаю человеку заплатки, чтобы прикрыть его наготу.
Убежден, что тайны бытия, с тех пор как их зашифровали, неоднократно менялись.
Знать бы мотив иерихонских труб!
Он долго протестовал. Его сбило с толку „про“*.
* pro — за (лат.).
Искусство показывать язык, не показывая, что на его кончике.
Следует ли записывать утрату иллюзий в графу „приход“?
Наконец-то они столковались. Пришли к согласному мнению, что они враги.
Куда легче провозгласить себя Цезарем, чем дворником.
Не требовать от жизни невозможного? Почему? Ведь ее возможности ограничены.
Иногда мерой величия является удаленность от преступления.
И четвероногие встают на задние лапы. Чего не сделаешь из страха и ради пропитания.
У бога Януса были два лица. Световиду их требовалось уже четыре, а были божества с еще большим количеством лиц. Это свидетельствует о весьма трудной ситуации в тогдашнем сообществе богов.
Если у жрецов больной желудок, не приносите богам трудноперевариваемые жертвы.
Просьба отличать Музу Легкого Жанра от Музы легкого поведения.
Тому, кто может приказать жестом, вовсе не нужно иметь что сказать.
И слово, утратившее функцию, продолжает оставаться на должности.
„Мы всегда возвращаемся к нашей первой любви“. Возможно. Но уже совсем с другими целями.
И в оплотах идей и вер возникают пещеры, в которых гнездятся люди.
Порой, когда на поверхности плохо, нужна глубина, чтобы перевести дыхание.
Кто, собственно, кричит устами человека? Разные ли люди, голос ли их компромисса или же победивший среди них? А может, как раз побежденный?
Трудно сказать самому себе правду, когда знаешь ее.
Правда всегда выходит на поверхность. Потому-то ей сразу приходится нырять.
Того, кто свернул с дороги в ад, не испугает предупреждение: „Это дорога в никуда!“
Порой нужно встать на котурны, чтобы к примеру, плюнуть в рожи тем, кто выше тебя.
Скверно, если лицо того, кому аплодируют, оказывается между ладонями аплодирующих.
Существуют и ливреи фабричного пошива, причем всех размеров.
Иной задник не терпит ничего перед собой.
Я обнажаю человека? Просто мои люди растут, и потому иногда их коротенькие рубашонки чего-то там не прикрывают.
И ненужные постоянно нужны.
Только у тех, кто в золотых клетках, есть надежда на освобождение.
Когда попадешься в одну яму с волком, не выказывай ему пренебрежения.
Целый день не мог вспомнить слова „гильотина“. Голова противилась.
Враги с передовых ближе всего друг другу.
Все обязаны добраться до берега: там ждут таможенники.
Пророку можно ошибаться. Но не относительно срока, когда он перестанет быть пророком.
Трудно расширить кругозор? А косоглазие?
Всем, наверно, хотелось бы после воскрешения подняться хотя бы на одну ступеньку по служебной лестнице.
Следует обнажать человека, не демонстрируя при этом его грязного белья.
Действие догоняет мысль. Худо будет, если перегонит.
Орлы должны быть способны вылупиться даже из кукушечьего яйца.
Трудно прочесть про собственную неграмотность.
И могильщику негоже смотреть лишь в прошлое.
Я верю в конец органической жизни на Земле, но никак не организационной.
Не стреляй по манекенам, они готовы воскресать в памяти как люди.
Человеческая прямолинейность — отнюдь не кратчайшая дорога к цели.
Действие давления зависит от материала: одни становятся меньше, другие больше.
Человек всё придумывает и придумывает разные орудия. Но уже с древнейших времен человек был орудием человека.
Всё имеет признаки двуполости. Даже брак.
Никогда не отдавайся отчаянию — оно не держит обещаний.
Ничтожество никогда не страдает комплексом ничтожества.
Чтобы гора заметила его, распластывался как мог.
Ничто в природе не гибнет, кроме исполнившихся надежд.
Только шут не может безнаказанно дрожать: бубенчики звенят.
В истории в счет идут и не свершившиеся факты.
Смельчак: ест с руки тирана.
За чей счет живут люди в чужих воспоминаниях?
Когда карлики желают расти, им требуются чужие кости.
Умственная провинция — попытка мышления вдали от мозга.
Забота Ноя о человеческом роде была чрезмерна. Он взял всякой твари по паре.
Иногда жесткая позиция является следствием паралича.
Странно, что прислужники и наложницы властителей никогда не видят их голыми.
Того, кто молчит, нельзя лишить слова.
Мир, вероятней всего, конической формы, и больше всего у него дно.
Свободу чаще всего утрачивают те, кто жаждет ее.
Лишь негодяй с холодным сердцем способен заполучить в аду теплый уголок.
Слово пройдет всюду, но выйти потом ему иногда куда как трудно.
Я до того полон оптимизма, что больше не вмещу ни капли.
Я верю даже в эволюцию животного мира. Когда-нибудь, например, сравняются лев и блоха. Вот только не знаю, львы ли измельчают или блохи станут гигантскими.
Люблю читать жития некоторых святых с конца: тогда я начинаю верить, что кое-кто мог бы вновь стать человеком.
Древние обладали способностью так бальзамировать останки, чтобы они не утрачивали значения.
Некоторые никогда не выпускают из рук кормило, ведь оно может пригодиться и в другой лодке.
Барабанщики, которым важен не столько такт, сколько результат, сразу же начинают бить публике по голове.
Есть и такие, кто не способен убить человека. Им сперва нужно лишить его человеческого облика.
И ордена звенят о себе по-разному.
Некоторые люди лишены дара видеть правду. Но зато какой искренностью дышит их ложь!
Тайнам незачем скрываться.
Из воспоминаний Вечности: „И только один жил от Начала Света до его Конца — Страх“.
И размеры Вселенной станут военной тайной.
А может ли человек считаться автором непрошенных мыслей?
Нельзя клонить голову тому, кто носит терновый венец — он свалится.
Что-то совсем не видно шапок-невидимок!!!
Конец некролога: „Нет, он не умер! Он сменил образ жизни“.
Глиняные големы, которых не удалось оживить, иногда делают карьеру памятников.
Одни должны жить вторично в награду, другие — в наказание.
Он крикнул: „Король голый!“ — но придворные закрыли ему рот: „Нельзя!“ — „Почему?“ — „Он может простудиться“.
Ходят слухи, будто бы меня интересует мораль политики. Помилуй Бог! Разве я похож на мистика?
Порой знаменосца приходится определять по отпечаткам пальцев на знамени.
В раю должно быть все — даже ад!
Можно видеть сны и наяву — если время от времени прикрывать один глаз.
Трудно ходить с высоко поднятой головой и не задирать нос.
То был человек прогрессивно-религиозный, он верил, что люди произошли от обезьян — тех, с Ноева ковчега.
Не провоцируй кретина написать шедевр: а вдруг ему удастся!
Из достижений геометрии: генеральная линия не слагается из бесчисленного количества точек зрения.
Если людоед-еретик раскаялся на вертеле, в знак милости ему дают отведать его собственный окорок.
Черепахе приходится быть такой твердой, потому что она такая мягкая.
Правда, как правило, лежит посередине. Чаще всего без надгробия.
Люди не всегда оценивают что-то „в контексте“. О человеке скажут: „Это голова!“ — только когда увидят ее лежащей в корзине под гильотиной.
Он очень хотел узнать людей изнутри. Ему предложили сделать это с обратной стороны.
По чему справедливей всего можно судить о каком-нибудь государстве? Самое простое — по его судопроизводству.
Попал рядом? Так там и была моя цель.
Трусливый сатирик создает единственный анекдот — себя.
Ложь ничем не пробрать. Разоблаченная, она думает, что стала правдой.
Дисциплина искусства требует свободы.
Неокантианец? Да, моральный закон в нем. В одном месте.
В будущем люди-флюгера будут вертеться под солнечным ветром.
Не будьте жестокими, не услаждайте жизнь мазохистам!
Не являются ли преступления, не предусмотренные уголовным кодексом, незаконными?
Нарцисс-содомит: влюблен в зверя в себе.
Призыв некоторых: „Не надо взаимных убийств!“ — часто бывает неправильно понят. Они просто жаждут исключительного права убивать.
И хотя их дороги разошлись, они продолжали идти вместе — как конвоир и конвоируемый.
Отступление для человека невозможно тогда, когда его нет и у противника.
Повесился на веревке слишком большого колокола, чтобы он о том раззвонил.
„Я избегаю людей, — говаривал один их друг, — чтобы не причинять им зла“.
Ну и как тут не быть оптимистом? Мои враги опять оказались, как я и предполагал, свиньями.
Иные зебры готовы сидеть и в клетке, лишь бы сойти за белого коня.
В странах, где граждане не чувствуют себя безопасно в тюрьмах, они не чувствуют себя в безопасности и на свободе.
Никогда не забывайте, что любой зад думает, будто он перед.
Волки все-таки, наверно, благородней овец и жизни без них просто не представляют. А овцы? Даже говорить противно.
Ну кто же не на стороне человека! Только вот не все на внутренней.
Не садись за стол с людоедами, можешь увидеть на блюде себя.
Не выношу философов, обожающих делить волос на четыре части на чужих живых головах да к тому же еще топором.
Экие все-таки льстецы эти сатирики, высмеивающие те национальные достоинства, каких у нации нет и в заводе не было.
Человеческий мозг становится все тяжелей. Что-то мне становится страшновато: ведь это, кажется, он поддерживает человека в его горделивом вертикальном положении.
Анонимка допустима только в том случае, если пишущий ее и впрямь никто.
Надпись на могиле: „Жизнь проходит, к сожалению, не без последствий“.
Хитрый тиран доводит до инфляции, а следовательно, девальвации Голгофы.
Улица, из которой можно выйти, повернув обратно, никакой не тупик.
Жизнь слишком тяжела, чтобы придавать ей вес.
Я верю в человеческий гений. Убежден, что когда-нибудь мы сможем делаться невидимыми и все смогут видеть то, что невидимо.
Главное, чтобы клопы не заползли в сны!
Ахиллесова пята часто бывает укрыта в сапоге тирана.
Это мастер анекдота! Он так рассказывал мне мою жизнь, что я просто трепетал — вот сейчас он закончит рассказ и я перестану существовать.
Печально, если позвоночник выпрямляется только на кресте.
Жизнь человека иногда заканчивается чужой смертью.
В будущем мир будет обходиться без замков. Хотел бы я посмотреть на это через замочную скважину.
Не обижайся на стражника, который, когда ты идешь убивать тирана, пропускает тебя с пренебрежительной улыбкой, думая, что ты шут.
Иногда человек и постучал бы себя по лбу, да только кода не знает.
Фидеисты верят в воскрешение, атеисты — в come back*.
* Возвращение (англ. ).
Кто во все времена дает сатирикам право метать громы? Царящие бесправие.
Бывают минуты, когда свобода звенит ключами тюремщиков.
Каины поумнели. Теперь они ставят клеймо на лоб Авелю.
Если руки грязные, не бросай перчатку.
То, что человека раздирают небо и ад, еще ничего, но ведь небо жаждет тот кусок, который ухватил ад, а ад алчет тех объедков, которые достались небу.
Не следует сходить с мертвой точки за счет живых.
Удивился преступник: „Обвинять человека за бесчеловечные поступки?“
Кратка жизнь человека. Вот причина преходящности мира.
У фальшивой банкноты, которую всегда принимают за настоящую, должен возникнуть комплекс: никто не восхищается мастерством, с каким она подделана.
Небесные тела кружат по тем же орбитам, но по неизменно обновляющимся законам.
Глупость никогда не переходит границ: где она ступит, там ее территория.
Существуют идеальные ширмы, заслоняющие сами себя.
Горе живым властителям, которым воздают почести, положенные умершим.
Я потерял тетрадку с еще не напечатанными „Мыслями“. Может быть, когда-нибудь я их и вспомню, но, увы, они будут куда более зрелыми.
Люди — „навоз истории“? Надо и здесь как можно скорее перейти на искусственные удобрения.
Будь экономней! Смотри сны всегда в одних и тех же декорациях.
„Не убий“, к сожалению, было написано справа налево — в направлении сердца.
Бедная земля, все наши тени падают на нее.
Люди — рабы предрассудков, но их можно выкупить, заплатив самим рабам.
Многие, пришедшие к морю, чтобы побродить по мелководью, были вынуждены стать Колумбами.
Человек — мера всех вещей. До чего удобно! Меряй то титаном, то карликом.
Жертва всегда принимает участие в преступлении. И притом негативное!
Пизанская башня наклонена под углом зрения туристов.
Из чьего-то стихотворения, услышанного во сне: „Ах, обернись ко мне приятной стороною жизни“.
Сколько же Атлантид можно увидеть в политических атласах!
Палач обыкновенно выступает в маске — правосудия.
Когда хочет увидеть сон о свободе, надевает ночной колпак в форме фригийского.
Уже давно золотой телец превратился в дойную корову.
Богу — богово, кесарю — кесарево! Надо было присутствовать при дележе.
Сатирики должны острить язык на оселке мудрости.
Стройте Содомы; когда их будет тысяча, подготовим для них десять тысяч праведников.
Трудно смотреть сквозь пальцы на тех, кто закрывает нам ими глаза.
Его толкала наверх манекинетическая сила.
Если напал на след мысли, не давай его нюхать собакам.
Бедный человек, ты говоришь: „После меня хоть потоп!“ — и тянешь за цепочку унитаза.
У одного человека на груди была вытатуирована рожа жандарма. Когда он вдыхал полной грудью, жандарм ощеривал зубы.
Порой собаки виляют цепью.
Тем, кто легко забывает, легче сдать жизненный экзамен.
Ретушь картины мира человеку не может сойти с рук.
Цветы на могиле врага пахнут упоительно.
И трус пышет ненавистью. Но откуда?!
Встретили пигмеи великанов. „Мы все равны!“ — заявили пигмеи. „Да“, — сказали великаны.
Вовремя подмечай, при виде кого черт виляет хвостом.
Меньше всего преступлений совершается в тюрьмах. Заключенными.
Бесполезной красоты не бывает, она существует хотя бы для того, чтобы вызывать ненависть к себе.
Кого только жизнь не обманула — даже тех, которых родила ничтожествами, а вознесла высоко.
Крестик при фамилии некоторых многие принимают за плюс.
Я пишу только произведения по случаю: о жизни.
Должен ли продолжаться обряд, если божество повернулось задом?
Знавал я пожарных, у которых над кроватью висел Прометей, а не святой Флориан.
Пришлось раскрыть крылья, ведь меня сбросили с седьмого неба без парашюта.
Я за ликвидацию смертной казни, но и против введения смерти как награды.
Какой-нибудь будущий Дарвин, быть может, выступит с утверждением, что высокоразвитые существа (к которым он принадлежит) происходят от людей. Да, малоприятное будет потрясение.
Я столько одержал викторий над собой, что превратился в пресыщенного победителя.
Кто бы придумал алфавит, чтобы можно было объясниться с неграмотными.
Не флиртуй с кухаркой тирана, можешь отравиться его котлетой.
Будь альтруистом, уважай эгоизм других!
Страус, ты сунул голову в песок часов.
Всего страшней инквизиторы, лишенные огня; они потирают руки, только когда пылают костры.
Говорить профессиональным жонглерам: „Не играйте с огнем!“ — бестактно.
Помните, для кого-то и неверие — святое чувство. Не посягайте на него.
У тех, кто видит сны, бессонные ночи.
Должно быть, прекрасно жить в джунглях, где не правит закон джунглей.
Знай я тогда то, что знаю сейчас, сейчас бы я этого не знал.
Человек победит. Человека.
Собственная уцелевшая голова — дивный трофей победы.
Мир прекрасен! И это особенно грустно.
Люди становятся всё ближе, мир перенаселяется.
Харон частенько вынимал из уст умерших слова, которые им туда вложили.
Узость кругозора ширится!
Здороваясь, обменивайтесь рукопожатиями. Возрастет потребление мыла.
Не доверяйте людям! Они способны на великие дела.
Не переношу мизантропов, потому избегаю людей.
Человек, у которого нет жалости, должен молить о ней.
Иногда наемный прислужник действительно начинает верить в свою миссию.
Похваляйтесь многосторонностью человека, но не перелицовывайте его!
Об этой личности можно бы сказать: „Persona non gratis“*.
* Неблагодарная персона (лат.).
Даже чтобы рукоплескать чему-то, надо обладать чувством такта.
Не доверяйте саперам разряжать человеческие комплексы.
Давайте задумаемся, что суровей должен карать уголовный кодекс: преднамеренное или непреднамеренное порождение жизни?
Инстинкт самосохранения становится иногда движущей силой самоубийства.
Ест с руки, знает savoir virve*.
* Правила приличия, букв. умение жить (франц.).
От сквозняка истории у людей перекашиваются лица.
Есть у меня мысли, которые я не открываю никому. Ну да вы все их знаете.
Доверяйте человеческому уму, многие вещи люди не способны понять.
Их капитал крепнет. Обрастает нулями.
Знаешь ли пароль собственной души?
Существуют плодородные пески, родящие страусиные головы.
Тот, кто вечно попирает закон, редко прочно стоит на ногах.
Сатирик совершает самоубийство затупленным жалом своей сатиры.
„Горячо, только пока варят“, — утешали те, кого уже ели, тех, кто еще варился.
Общество никогда не может простить тех, кто ни в чем не повинен.
Бредем слепые во тьме, но так и хочется белой своей тростью врезать кому-нибудь по башке.
Формируя лицо эпохи, можно потерять свое.
Когда на кровь капнет несколько слезинок — сразу так розово!
Метким стрелкам вовсе не нужно знать калибр голов, в которые они целятся.
Кровь побежденных зачастую меняет цвет знамени победителя.
Кто не умещается в ячейке, пусть роет себе могилу.
Ах, если бы высшая должность в государстве была человеческой!
Литературу часто обвиняют в том, что она облегчает узникам бегство от действительности.
Дилетанты в первом же бою убивают мастера. Но вот если бы он воскрес!
Принять лавровый венец — значит выдать размер головы.
Всегда можно быть повешенным чуть повыше.
Где копи мудрости? Обычно там, где она погребена.
Может ли сатирик безмятежно спать, если ему снится горбун на верблюде?
Незапятнанные, берегитесь! Вас легко распознать.
Осторожней, можешь стать выигрышем в чужой лотерее!
Мрак еще не полный — гнилушки светятся.
Фемида слепа. И слуг своих она не видит?
Границы мысли? Поищи на карте.
Что деформировало их лица? Слишком высокие слова.
И зло хочет всего лишь осчастливить нас.
Его пытали. Искали в нем собственные мысли.
Сколько бессмертий собрано из чужих жизней!
Заблуждайся вместе с коллективом!
Воспевателям высоких чувств не всегда удается втиснуть их себе в грудь.
Держи руку на пульсе времени, чтобы в любой миг ты мог схватить его за лапищу.
Тени могущественных не дотягивают до них.
Верую в реинкарнацию идеологии.
И у самого плоского человечишки, к сожалению, три измерения.
И только при воплощении видишь, что может сделать из идеи режиссура.
Мы объелись чужой ненасытностью.
Направления искусства предпочитают направлять себя сами.
Поет в хоре, но только сольные партии.
У него Пегас на колесиках.
Совершенство недостижимо? И тем не менее есть люди, которые губят его.
Новинка: светоч-невидимка.
Порой надобно аккомпанировать своему молчанию на лире.
И враг ударяет по слабой струне. Чтобы лопнула.
Во время „Недели доброго отношения к животным“ не потворствуй зверю в человеке.
Если бы сегодня кто-нибудь смог доказать, что является потомком Спартака, то был бы он явно не левым деятелем, а украшением римской аристократии.
Истинные новаторы! Их бредятина ничем не напоминает прошлогоднюю.
Будьте бдительны: не только опечатка может превратить „рационализм“ в „национализм“.
И антисемитов распознают по носу. Вынюхивающему.
Какой химический состав граждан может допустить государство?
Шовинизм, он до того плоский, что протиснется всюду.
У всех отвратительный привкус во рту, потому что мы все время жрем друг друга.
Не отдавай честь тем, кто ее у тебя отнял.
Распространение незнания об окружающем мире тоже должно быть научно подкреплено.
Любой режим в конце концов становится старым режимом.
Людоеды, когда хотят познать вкус наук, урезают языки ученым.
Есть искусства, которые беременеют только на прокрустовом ложе.
„Почему так мало орлов?“ Судьба обычно так бросается человеком, что наверху чаще всего оказывается решка.
Человеческую жизнь допустимо продлевать только тогда, когда уменьшаются ее страдания.
Те, кто боится голой правды, сдирают с нее кожу.
Кто знает, сколько чудесных вещей скрыто под этикеткой „Ящик Пандоры“?
Интересуются, я — акробат с сеткой или без? С сеткой, с сеткой, только земли под ней что-то не видно.
В нашу эпоху народ может быть моторизован, лишь бы у него были тормоза.
Никакой „Сонник“ так и не объяснил мне, что означает сон о свободе.
Оппозиционер. Поднимал тосты, держа бокал в сжатом кулаке.
Верю, что родившийся под скверной звездой сможет быть — с ходом прогресса — сослан на нее.
Человек есть единое целое, если только ближние не решат иначе.
Не верьте им, что Одиссеи с компасами!
Как редки моменты, когда человек равен себе!
Когда он ударил мечом в грудь врага, его восхитил звон брони. Это его и погубило. Так гибнут романтики.
Берегись поденок, у них мало времени.
„Миру грозит голод. Слишком поспешно обратили людоедов“, — заметил Сатана.
Человек, а что бы тебе не возникнуть из праха, в который рушатся Бастилии?
Не следует утрачивать надежду: звери когда-нибудь станут людьми. И не будут нести ответственности за зверства.
На дороге добродетели небезопасно. Дорожная полиция делает вид, будто не замечает, что движение идет в обе стороны.
Не будь предостерегающим плакатом только тогда, когда тебя прижмут к стене.
Он бросил последнюю карту. И теперь опасен: руки у него свободны.
А может, Вифлеем и должен находиться неподалеку от Содома и Гоморры?
Сколько же людей за позволение созерцать собственный пупок соглашаются согнуть шею!
Из проблем права: до скольких трупов можно ошибаться?
Плыл по течению. Но кролем, не поднимая лица.
Бывают времена, когда люди, говоря во сне, лгут.
Некоторые, подкладывая бомбы с часовым механизмом, забывают о часовых поясах.
Антеи, остерегайтесь грязи!
Мертвые молчат — до времени, которое скажет за них.
Страна эта крайне привлекательна для туристов! В ней столько людских развалин.
Темно в государстве, где негодяи вышли в светочи.
Зачем мне „Путеводитель по аду“? Ад в нем представлен раем.
Земля — ох эта точка под знаком вопроса!
„Мелкие мерзавцы!“ — сказал он о своих противниках. „Тебе повезло, — заметил я. — Добейся власти, и они будут на твоей стороне“.
Ах, дожить бы до такого летосчисления: Anno homini* и т. д.
* Года человеческого (лат.) — в противоположность Anno Domini (Года Господня).
Сколько масок нужно надеть человеку, чтобы не почувствовать пощечины?
Жрецы, съедавшие дары, которые приносили богам, упускали из виду, что придется также и испить за них их чашу.
И все-таки на чьей-то шее должно затупиться лезвие гильотины.
Ничего удивительного, что над его головой собирались все тучи и в нее били все молнии — слишком у него был широкий горизонт.
„Не люблю мгновений свободы, — признавался узник со стажем. — Снимают соединяющую нас цепь, и остаешься один как перст“.
Они ненавидят меня, думая, что я выкладываю им правду. Глупцы! Я укрываю ее от них, потому что не хочу, чтобы она их исцелила.
Когда у некоторых вытаскивают изо рта кляп, они немеют от восторга.
„Нужно все переносить со стоическим спокойствием“, — советуют чаще всего — такая вот странность — циники.
Претензии сатиры тоже возрастают — смеяться над все более благородными преступниками.
Горе тому, кого коснулось табу!
Собрались толпою года. Интересовались: „Составим ли мы эпоху?“
Легковерные — какая опасная секта!
„У этого человека несомненно протез, — сказал Ватсон Шерлоку Холмсу. — Руку Иксу он бы не подал“.
А может, только в мире, где не знают силы тяжести, падение на дно будет достойно презрения?
Стыдно громам гибнуть в громоотводах.
У меня часто появляется впечатление, что мир — всего лишь кулисы, но я дрожу от страха, что из-за них выйдут толпы новых статистов.
Укрепи тряпку на палке, и многие скажут, что это знамя.
Порою начальническое кресло насильно подсовывается под зад.
„Мы были людьми“ — этот отрывок из Бориса Пастернака столько лиц вызывает в памяти, к стольким встреченным лбам прилипает!
Одно небольшое сомненьице: боюсь я, как бы человек, завоевывая новые звезды, не утратил почвы под ногами.
Люди, нас слишком много — боюсь, как бы нас не стало меньше!
Многие кормчие окружают себя нулями — ибо те похожи на спасательные круги.
Не удирай от убегающего врага — он может подумать, что ты его передразниваешь.
Частенько надо отойти в сторону, чтобы увидеть профиль эпохи.
Вся надежда на то, что кроме закона джунглей существует и беззаконие джунглей.
Есть точки, которые не предложения завершают, а затыкают уста.
Построил карточный домик. Но из крапленых карт. Может, они окажутся устойчивей.
Вот вам феномен перспективы! Человек заслоняет мне весь мир.
По какому праву распинают на кресте тех, кого не станут чтить?
Некоторые обретают равновесие, только когда перевешивает их чаша весов.
Каких-то пять жалких терний в венце, и уже ищет себя в „Almanach de Golgotha“ *.
* «Голгофский альманах» (франц.). Ср. «Готский альманах», в который записываются все аристократические роды Европы.
Был неуступчив. Принудил себя к компромиссу.
А что если ничего нового над Солнцем?
Хочешь заглушить голос собственного сердца? Добейся аплодисментов толпы.
Не скаль зубы, если стучишь ими.
А быть может, аргонавты подразумевали под золотым руном золотого тельца?
Во дворцах властителей можно было видеть таблички: „Запрещается помещать на стенах надписи МЕНЕ, ТЕКЕЛ, ФАРЕС!“
Смотри, чтобы из неопалимой купины не вещали чревовещатели.
Трудней всего развязать гордиев узел, если в нем торчит собственная голова.
Им уже не прийти вовремя к цели. Она осталась далеко позади.
Карьера человека во Вселенной наводит на мысль, уж не пользуется ли он случайно чьей-нибудь протекцией?
Подлинное знамя не теряет цвета, даже если им утирают рот.
Иногда мне кажется, что бытие — это коллективная галлюцинация человечества.
И погасшие кратеры еще пышут. Завистью.
Будьте самоучками, не ждите, когда вас научит жизнь.
Смотрю на обезьян в природе: „Вам уже не стать людьми. Прошел последний срок“.
Кустарничество исчезает. Даже в преступлении.
Рассвет частенько прерывает самые сладостные сны о нем.
Играем с открытыми картами. Вот где азарт!
Записал собственную мысль: „Не убий!“ Плохо это или хорошо, что лишь через минуту я сообразил, что совершил плагиат?
И мелких бесов изгоняй заклятием „Apage satanas!“ *. Они послушаются: им это льстит.
* Изыди, сатана! (лат.)
Какую чудовищную ситуацию создает синхронизация демографического. взрыва с падением умственного уровня.
Le roi soleil * объявил: „L'etats c'est moi!“ ** А какой это глава государства изрек: „Le soleil c'est moi!“ ***?
* Король-солнце (франц.), то есть Людовик XIV.
** Государство — это я! (франц.)
*** Солнце — это я! (франц.)
На плакате „Учитесь плавать!“ я еще ребенком написал мелом: „Зачем? Panta rhei!“ *
* Все течет! (греч.)
Не фокус вызывать духов, раз им не мешает тело.
У тебя пропала надежда? Повесь табличку: „Lasciate ogni speranza!“
Он все принимал за фальшивую монету: курс у нее был выше.
Даже в чужом раю иди своим путем.
Люди с золотой душой! Продавайте ее подороже.
Когда от „я“ возвращаешься к началу алфавита, там оказываются новые буквы.
Ни разу не посмотрели друг другу в глаза. Шли, вглядываясь в общую цель.
Среди пляшущих вокруг золотого тельца видывали и мясников.
Мертворожденное долго не может умереть.
Ну что слова! Теперь они лишь то, что кроется за цифрами.
После казни палач отказался умыть руки. „Я вам не какой-нибудь Пилат!“ — возмущенно рявкнул он.
Трудней всего плыть против течения собственной крови.
Победитель, разрушай крепости и города, но всегда оставляй калитку. Для себя.
Некоторые дуют во что попало до последнего дыхания.
Плыви за акулой, доплывешь к людям.
Тирания обрекает человека быть узником в себе самом.
А может, в аду и впрямь температура людских сердец выше?
Образец постановки процессов: виновные сидят за кулисами.
В стране лилипутов на правителя дозволено смотреть только через увеличительное стекло.
Спасаясь, потерпевший крушение имеет право вторично открыть Америку.
Подслушивает под чужими дверями? Значит, иначе не может. Он глух к голосу совести.
Нередко динамитом в фундаменте сооружения оказывается замурованный там акт о закладке.
Народ этот жил одной мыслью, каковая, разделенная на всех, оставляла крайне мало в голове индивидуума.
Времени остается мало. Нам все так же грозит вечность.
Из оптики: издали все кажется больше.
Зверь щерит клыки? Fair play!*
* Честная игра! (англ.)
Сколько костров подожжено пламенем приговоренных!
Рентабельно ли производство людей? Никогда ведь не знаешь, какой процент из них будут продажными.
Жаль, что только пролитая кровь обретает голос. Она взывает к мести.
Заплатить жизнью или смертью — цена одна.
Великих рожают не матери, но Плутархи.
Поджаривали его на медленном огне, чтобы ему легче было таскать для них каштаны.
Не удлиняйте жизнь летаргией.
Чудес не бывает, но ведь когда-то должно оно случиться!
Иди к человеку, не дай обойти себя с тыла.
Смазывайте пыточные колеса! Пусть не заглушают голос человека.
Нам не дано было родиться под счастливой звездой. Мы родились на ней.
Я знаю таких, кто возбуждается эротически, чтобы проявиться политически. И наоборот.
Следи за чистотой алтарей. Неизвестно еще, на какой тебя возложат.
Петь для глухих? Я бы, пожалуй, согласился, если бы был уверен, что все они глухие.
И те, кто чистит сапоги деспотам, добавляют им блеска.
Я перестал быть скептиком — уверился в существовании имманентного зла.
„Все вращается вокруг человека“, — сказало пыточное колесо.
Написал: „Поголовье баранов возрастает“. Оптимист? Пессимист?
До всего лишь два шага: один вперед, другой назад.
„И рассвет бросает тень!“ — прошипели сумерки. „Да, но в противоположную сторону“, — заметил рассвет.
Душа, наверно, бессмертна только потому, что невидима.
Тираны обрубали руки, лежащие на пульсе.
Страх знает, почему ему нравится жить в человеческом позвоночнике.
Лизоблюды — люди верные. Они готовы слизывать твою кровь с лап твоего убийцы.
Обоюдоострое оружие ненадежно: оно может быть тупым с обеих сторон.
Утверждают, что являются потомками Каина, чтобы оправдаться дурной наследственностью.
Некоторым ночь ни к чему, тьма сочится из них самих.
Весь вопрос в том, чем кончается Вселенная — живой изгородью или колючей проволокой.
Тот, кто висел над пропастью, должен бы научиться колебаться.
Люди растут и уже не умещаются в сердце.
Продался обеим сторонам. „Для равновесия духа“, — объяснял он.
Новые ветры должны заголять по-новому.
Тот, кто судорожно цепляется за жизнь, может погибнуть вместе с ней.
Брешь, оставленная человеком, может быть очень маленькой, например калибра 7 мм.
Время от времени нужно менять меч, под который кладешь голову.
— Они прильнули ко мне, — сказал Террор о тех, кого раздавил.
Не всегда по персту указующему узнаешь, в чьи руки ты попал.
Как трудно иногда эксгумировать из-под курганов манны!
Сатирик умирает подмигивая.
Свобода должна иметь собственные границы.
Вести диалог с миром? Но без подслушивания!
Видел я марионеток, у которых вместо веревочек были цепи.
Это был потрясающий дегустатор, он отличал вина, которые пьют „за здоровье!“, от вин, которые пьют, „чтоб они сдохли!“.
У рабства есть и свои положительные стороны. Тиран не может утверждать, что правит свободными людьми.
Перипатетик ли я? Зависит от того, в какую сторону я иду.
Осторожней, бесстыдные могут разрумяниться от твоей крови.
— Кровь, ведь она текучая, — сказал он, — так как же ее не проливать?
В себя холостыми не стреляют.
Проще простого стрелять в цель, когда цель есть.
Не скрещивай шпагу с теми, у кого ее нет.
Не позволяй сердцам сжиматься до размеров стиснутого кулака!
Когда тебя используют в качестве инструмента, не жди, что песня кончится.
Тюрьма отнюдь не изолирует от истории.
Похвалялся: „Я марширую с ними к цели, но в такт другой мелодии“.
Не протирай глаза: небесная лазурь нальется кровью.
Чуткий тореадор для каждого быка имеет плащ другого цвета.
Я не храню верности и смогу следующего тирана ненавидеть так же, как предыдущего.
Равняй шаг, особенно на поворотах.
Весь вопрос, кто зовет меня циником. Циники. Им хочется, чтобы их было побольше.
А может, мы представляем себе человека чересчур антропоморфически?
Вьюнок не эгоистичен и вверх лезет не в одиночку.
Я всегда побаиваюсь за святых — как бы их не разорвали на реликвии.
Будь внимательнее с мулами; где надо, они требуют сбрую скакуна, а нужно — ссылаются на привилегии глупости, положенные ослам.
Когда у власти хамелеон, цвет меняет окружение.
Законопослушные! Не слышат звона золота без пробы.
Всё — вопрос договоренности. К сожалению, не с нами.
Ишь, хитрецы! Заключили союз с дьяволом, чтобы их не пустили в ад.
Политики, обращайтесь за советом к гастрологам, чтобы узнать, что еще способен переварить гражданин.
Со всеми нужно обращаться по-человечески! С одинаковой жестокостью?
Ответственность — сибаритка, любит возлежать на неприкосновенных.
Толстокожих раздражает даже самый тонкий намек.
Остерегайся и себя, ведь как-никак ты законопослушный гражданин своего государства.
Я боюсь симпатии мазохистов: им доставляет наслаждение, когда меня мучают.
Человек любит смеяться. Над другими.
Как трудно скрыть свое несуществование!
Сколько последних слов сражается за первенство!
Зазря горевшие посыпают себе голову пеплом.
Только примитивные каннибалы не чувствуют, какой вкус придают жаркому коренья зла.
А может, Земля — это звездочка к сноске, которую мы прозевали?
Тех, кто вкрался в сердце деспота, убивает его последний удар.
Не доверяй сердцу, оно жаждет твоей крови.
Человек уже обрел крылья, а все равно не ангел.
Заблуждаются те, кто полагает, будто неграмотные не способны довести подлость от „а“ до „я“.
Мир, наверное, возник из страха перед пустотой.
Человек, к сожалению, зачастую оказывается во главе того, что давно уже осталось позади.
Страшнее всего уравнение с известным, которое мы не желаем принимать к сведению.
Дотла выгорают те, кто лишен искры.
Плюнуть на тряпку? Так собой же и утрется.
От слова к слову человек порой идет всю жизнь.
Тому, кто пожелает показать деспотам, что есть белое, а что — черное, они покажут его собственное красное.
Тот, кому повинуется язык, очень часто вынужден молчать.
Не противьтесь злу, которое жаждет собственной гибели.
Я вижу его насквозь и знаю, кто за ним стоит.
Человеку, которого ломают на колесе, от перемены направления вращения легче не становится.
Обыкновенно то, что выгорело в нас, нас еще и чернит.
Трудней всего убрать точки над i.
„Не пили сук, на котором сидишь!“ — жаль, что этой пословицы не знали дарвиновские обезьяны.
Многие не жили собственной жизнью, желая выкрутиться чужой смертью.
Превращать людей в тряпки? Я за другое использование человека.
Бесы тоже уже знают о современном коллективизме и отказываются заключать договоры с частными лицами.
Не надо верить в человека, лучше быть уверенным в нем.
Как способствует слепота точному попаданию в цель!
Наводите мосты между людьми; естественно, разводные.
Снизил уровень и оказался на Парнасе.
И пусть очи твоей души не подглядывают в замочные скважины.
„Тебе принадлежит весь мир!“ — крикнул я одному юноше. „А что проку? — ответил он. — Его же не продашь“.
К кулачному праву относится и показывание кукиша.
„Messeieurs, faites vos jeux!“* Крутится земной шарик.
* Господа, делайте ваши ставки! (франц.). Возглас крупье в игорных домах.
Вглядись в свое отражение у истока и в устье и ты поймешь, в правильном ли направлении плыл.
Нужно не меньше ста глаз, чтобы можно было закрывать их на всё.
Великим лунатикам луна не нужна.
Не дай столкнуть себя с верного пути даже идущим в том же направлении.
Когда король голый, и лакеи быстренько сбрасывают ливреи.
Не татуируйся так, чтобы из тебя резали ремни.
Как только человек принял вертикальное положение, тень его выросла.
И для гардероба души есть свои журналы мод.
Не всё, что качается, может стать колыбелью.
Есть знаки на небесах и на Земле, учись распознавать их государственную принадлежность.
Говоришь, он высоко меня ценит? Знаю, знаю, он потребовал бы больше тридцати сребреников.
Пляшешь на канате. И страшно становится — в чью сетку можешь упасть.
Эпохи создает археология.
Чтобы прыгнуть в бездну, трамплин не нужен.
Многие вещи нужно доводить до абсурда: пусть-ка узнают своего родителя.
Рушатся в прах Бастилии, но от них нередко остаются двери, замкнутые на все запоры.
Предвещаю возрождение астрологии — когда звезды будут заселены.
Некая субстанция, что уже разлагается, считает (и вполне справедливо) любой анализ излишним.
Не забудь раскрасить свои видения и со стороны ближних.
Не панцирь защищает человеческую кожу, а костюм.
Ох уж эти Офелии, что, не призванные, идут в монастырь.
И под себя тоже надо загримироваться.
Создать героя и предоставить его собственной судьбе! На это способен только превосходный писатель.
Драма нашего времени приносит (как и должно быть) тантьемы ее творцам.
История учит, как ее фальсифицировать.
Мысль, меняя головы, принимает их форму.
Общественное мнение должно быть встревожено своим отсутствием.
Непреходящие ценности не подвержены колебаниям. Они не котируются.
Впрягшийся в собственную колесницу пусть будет внимателен на поворотах. Он везет себя.
Трудно рукоплескать тем, кто связал тебе руки.
Может ли искусство быть только провидением, когда все вокруг уже ясно?
Ждете от меня грома? А я не могу высечь его из ваших голов.
Яви свое нутро, но не заголяйся.
Слова лишние? А где укроется то, что между ними?
Иногда в человеке сидит что-то вроде занозы с древа познания.
Некоторые ненавидят искусство. И это шаг вперед: они уже распознают его.
И красноречие пользуется чревовещанием.
Фантазии непозволительно быть ложью.
Существует множество чревовещателей, вещающих от имени чужих чрев.
Отвратительны сны ветеранов на пуховых перинах!
Не ходи следами великих — утонешь! В следах.
Есть разряд гениев, открыть которых способны разве что только гении.
Во сне у меня есть любимые авторы, которые не существуют наяву.
А может, слово говорит слову больше, чем человеку?
Не ждите от того, чей рот заткнут кляпом, чтобы он вам об этом сообщил.
Ангажированное искусство? Кем?
Искусство требует от художника не таланта, а творений.
Проверяйте время от времени подземелья твердынь, защищающих идеалы.
Если бы ты только подслушал клич в душах ветеранов: „Назад, к победам!“
Будьте начеку, массовый потребитель может и вправду сожрать искусство.
Если слово свободы требует грамматической ошибки, сделай ее!
Один берет за душу, другой за грудки.
Догматикам человек не нужен. Даже в себе.
Глубина и высокий уровень — разные вещи.
Психическая гигиена? При такой опустошенности душ?
И для надзора над мыслью используют евнухов.
Берегите мою голову, вы же погибнете вместе с ее мыслями.
Все ли приемы дозволены, чтобы взять за Душу?
Дорожный указатель: „До цели столько-то неверных шагов“.
Неужели фундаменты государств всегда должны строиться в подземельях?
Человеческая жизнь все больше сжимается, она вытесняется комментарием наZ ее тему.
Пишущие автобиографию, в сущности, пользуются чужой фабулой.
Приложили к преступлению обе руки. Рукоплескали ему.
Некоторым к лицу безликость.
Гром с ясного неба — вот какой должна быть смерть оптимиста.
В самом начале пути к совершенству споткнулся на своем ошеломляющем успехе.
Публика зевала, скаля зубы.
Политика: скачки троянских коней.
Кое-кому любая глубина попахивает подземельями.
Слова в сиянии славы меняют пропорции.
Поймали его голову нимбом, который на него накинули.
Кто знает, сколько слов перепробовал Бог, прежде чем нашел то, которое сотворило мир.
Подумать только, сколько человеческой скорби умещается в этом крохотном космосе!
Пусть в жизни у тебя будет всего один монолог, однако всякий раз делай ударение на другом слове.
Имитируйте видимость реальностью!
Не дайте навязать себе свободы слова прежде свободы мысли!
Не всякое произведение творит автора.
Он — гений! Будучи таким графоманом, писать такие вещи!
Сколько же садизма в создании шедевров!
Трагедия дель-арте — берегитесь ее!
Трепещите перед словом от волнения, а не от страха!
Если у человека выбить из рук перо, он может схватиться за дубину.
Что трагедия, а что комедия, обнаруживается со временем.
Искусство зацветает именно в том месте, куда было ранено.
Отсутствие, развязки не освобождает зрителя от необходимости уйти из театра.
Кто владеет семантикой, может всё назвать своим.
Даже словари не следует воспринимать дословно!
Если бы бумага была терпеливой, она дожидалась бы шедевра.
Говорить, что человеческий гений не существует, вправе только шедевр.
И в языке страха есть свои диалекты!
Всякое слово есть мысль, чего нельзя сказать о всяком предложении.
Не дайте угаснуть огню, подбрасывайте всё новых еретиков.
На дороге к славе сохраняй инкогнито.
Даже безмолвствуя, бери самый высокий тон.
В тёмные времена трудно уйти в тень.
Человек посредничает между собственными словами.
Некоторые расходуют столько воздуха, дуя в фанфары, что его не остаётся другим.
Я радуюсь его успехам, ведь любой из них оплачен чудовищной компрометацией.
Великому множеству людей снятся подержанные сны.
Оглохшее эхо должно обладать фантазией.
На каждую мелодию клади свои слова, на каждые слова — свою мелодию. Но петь это не обязательно.
Постарела моя ненависть и стала презрением.
Рационализация: благовонные курения, одновременно являющиеся дымовой завесой.
Существуют произведения, ускользающие от оценки и рвущиеся к лаврам.
Руины — мнемонические знаки истории. Всё зависит от фантазии логиков.
Оторви у слабого произведения подкладку и увидишь пот автора.
Огромен диапазон лиризма — от садизма до мазохизма.
„Прости им, ибо не ведают, что говорят“ — об актёрах.
Некоторые сходят со сцены, когда у них кончаются слова, написанные другими.
Всем, кто вышел из слова, предлагается незамедлительно вернуться в него.
А может, одни лишь ремарки и отражают драму человечества?
Скверно, когда суфлёр думает, что он актёр.
Поэты — это Антеи, касающиеся земли ахиллесовой пятой.
Для великих трагедий требуется кровь, а не слёзы.
Современный Гамлет: быть, не будучи, или, будучи, не быть.
Быть может, именно сейчас возникают миры, соответствующие эстетическому восприятию современного человека. Но когда мы их откроем, их стиль уже устареет.
Ох уж эта недооценка атавизма в пользу традиции!
Вдохновенный творец — плагиатор собственных видений.
Когда я утрачу остроумие, меня провозгласят философом.
X. считает меня гением. Недавно я сказал ему: „Мы, два гения… “ — И он убеждённо закивал головой.
И у произведений есть свои комплексы, прежде всего „комплекс отца“.
До чего же много людей, сойдя со сцены, забывают снять грим!
Существуют, наверно, гении, чьи мысли непереводимы для других.
Визионер! Посреди перенаселённого мира ВИДИТ ПУСТОТУ.
Насколько меньше происходило бы всего на свете, если бы не существовало слов.
А не стоит ли построить на Парнасе приюты для тех, кто не может оттуда сойти?
Иногда нужен суфлёр, который шепнул бы, чего не следует говорить.
Оригинал! Плагиаторствует с графоманов.
Сила аргументов — аргументы силы: два разных стиля.
Искусство? Помесь бомбы с часовым механизмом и музыкальной шкатулки.
Иногда, только сойдя со сцены, можешь узнать, какую роль ты играл.
Чистые намерения автора сыщешь в его черновиках.
Расширь свой репертуар! На себя.
Куда устремляется жизнь? Туда, куда и ты, покуда идёшь.
Будь внимательней! Выходя из своих снов, можешь попасть в чужие.
И по пустым виселицам можно почувствовать: что-то висит в воздухе.
А может быть, формировать маршевые батальоны перипатетиков?
И бронза легенд идёт на лом.
Странный какой-то Антей — обретает силы, коснувшись дна.
Не обещайте себе слишком много после конца света!
Не достигай глубины падением.
А может, стоит потрясать не мир, а человека?
Мысль должна быть глубже, чем может достать рука власти.
Можно порвать струну, даже настраивая её на обязательный тон.
Чем чище жертвы, тем грязней руки палачей.
Стремитесь к синтетическому производству антитез.
Преступления тоже рождаются в крови. Как человек.
Низшая степень падения искусства — на колени.
Экий шарлатан! Наводит румянец своему творению собственной кровью.
Убийца возвращается на место преступления — особенно не совершённого.
В искусстве последовательность слов отнюдь не демократична.
Совершить насилие над логикой мог только тот, кто обладал ею.
Любоваться миром можно бесплатно. Платить приходится за комментарии.
Ставьте своим эпигонам ловушки: пусть падают в ваши глубины.
Плоскостопия не скроешь и встав на котурны.
Смотритесь в источники смеха!
Через иной нимб ничего не пробивается в голову.
Ему ударило в голову сердце.
Старайся, чтобы в голове у тебя хоть что-то было; может, Муза из тебя сделает себе погремушку.
Сказал соловей: „Никакой я не лирик“. Само собой, лирику нельзя быть таким сладостным.
До чего ж безмерно неосознанное лицедейство человека.
Укрепляли узы между людьми на толщину цепей.
Риторический вопрос иногда распрямляется в восклицательный знак!
Отнюдь не хуже других литературная группа, от которой возникает впечатление, будто одного гения разменяли на мелочь.
А может, театр исполняет своё назначение уже тем, что прерывает трагедии и фарсы зрителей?
Неужто надо брать артиста за горло, чтобы он набрал глубокое дыхание?
Шут вынужден набеливать лицо, чтобы могущественные враги не заметили, как он бледнеет.
Миров столько, сколько умещается в голове.
Подсмотрел человека сзади и завопил: „Безобразие! Задница!“
Сколько света у нас отнимает пустота в головах!
Некоторые плоды искусства следует потреблять, не очищая, вместе с их легендой.
Исторические исследования языка не должны обходить донесения стукачей — это язык эпохи.
Ох уж эти громоподобные осечки!
Банальность пожинает бурные аплодисменты. Всех соавторов.
О, это чувство иллюзии, порождающее все остальные!
Не было недостатка ни в трубачах и барабанщиках, ни в барабанах и трубах, а тональность пропала.
Внутренняя цензура человека беспощадна. Мы даже не знаем мыслей, которых не хотим родить.
Трудно быть двусмысленным в эпоху, когда слова не имеют смысла.
Te Deum ex machina laudamus!*
* Тебя, бога, из машины, хвалим! (лат.)
Там, где под вопросительным знаком стоят ответы, вопросы должны кончаться восклицательным знаком.
В бессловесные времена достаточно слова, в многословные хватит и молчания.
В искусстве Бытие начинается от сотворения человека.
Боюсь смешения стилей, например ренессанса социалистического реализма.
Защищать искусство? Нет, принудить его к атаке.
Дай слово слову!
Бредём среди деревьев добра и зла, ищем просвет.
Нам грозит словесный потоп! Найдётся ли новый Ной, который спасёт по паре от каждого литературного жанра?
Трагики, не путайте оргазм с катарсисом!
Творчество человека: вариации на навязанную тему.
Создайте новую акустику, пусть банальность прозвучит иначе.
Суфлеров трагедии следовало бы посадить, но только не в их будки.
Он шёл по спирали к вершинам. „Ну и извилистую выбрал дорожку“, — сказали о нём.
После того как я собственными глазами видел совершенно немыслимые вещи, как мне не верить в миры, которые я сам выдумал?
Фраза — самая великая литературная форма.
Копи тем? Ох, сколько авторов можно там выкопать.
Его логика не хромает, но у неё плоскостопие.
Снилась ему длинная вереница лавровых венков, а перед ними скромная единичка.
Не из всякого орла набьют чучело с распростёртыми крыльями.
Человек, венец творения — терновый.
А условные рефлексы, они человечней, чем жесты?
Ангелы? Курятина людоедов.
Он крикнул: „Вижу полнейшую пустоту!“ Они обрадовались: „Ничего он не заметил!“
— Я нонконформист, — объявил он. — Свой несгибаемый аскетизм я перебарываю последовательным гедонизмом.
Странное дело, стоит Психее прдвергнуться психоанализу, как тотчас появляется Эрот.
Насилие над собой только тогда не является онанизмом, когда рождает нового подлинного человека.
Когда человеку не хватает слов, их ему тут же предоставляет государство.
Скрещивает кентаврессу с минотавром. Думает, что наконец выведет человека.
Когда у обеих сторон одни и те же аргументы, возникает неантагонистическое противоречие, то есть трагедия.
И по-прежнему быть новым Ноем в Mare Tenebrarum!*
* Море Мрака (лат.)
Если сидишь в седле, не брыкайся.
А всего страшней, когда ты одинок внутри себя.
Человеку необходимы потребители его чувств — иначе сердце разорвётся.
Время — наиважнейшее сырьё.
Жития Праведных очень подходят для авторов малых форм — они короткие.
Если не находишь слов негодования, не заменяй их комплиментами.
За добросовестное исполнение социального заказа платит автор. Спустя годы — с процентами.
Слишком часто вину возлагают между могилами убийцы и убитого.
Пишу ни о чём, не исключая и себя.
Под давлением иной действительности и прямые зеркала становятся вогнутыми.
Истинный враг людей не избегает их.
Пропорции прекрасного крайне просты — 100%.
Кроме мысли существуют также интеллектуальные рефлексы.
Должен же существовать и Бог святош.
Можешь рукоплескать даже самому себе, лишь бы не по лицу ближнего.
Вавилонскую башню строили из слов, на каковые она постыдно и рассыпалась.
А может, самая честная маска — это маска бандита, не притворяющаяся лицом?
Быть может, только тот и жил собственной жизнью, кто нашел для себя подходящий костюм в гардеробе мира?
И Ничто переживает свои трагедии.
Литература куда прогрессивней жизни: она применяет эвтаназию к своим неудавшимся героям.
Некоторые сидят под сапогом тирана, как под туфелькой Музы.
Стоит мне подумать, что всё — иллюзия, и так мне становится жаль боксера, который в этот миг получил в зубы.
Они думали, что произведение это я читал с пылающим от восторга лицом. А то была краска стыда.
Нужно умножать значения слов, а не пользоваться такими, которые сами не знают, что они значат.
Когда он барабанил, ему мешало сердце — навязывало свой ритм.
Сущности, которые невозможно перевести с родного языка на другой, не несут в себе заряда гуманизма, они — племенные суеверия.
Сколько существует слов, из которых выселили людей!
Покорил Музу своей бездарностью.
Некоторые поэты хотят покончить с Творением и вогнать всё обратно в Слово.
Сомневаюсь, что Музы являются потребительницами искусства.
Исписавшиеся поэты были всего лишь карандашами.
Шедевр не лижет руки своего творца.
А если мне когда-нибудь прикажут отдумать все эти мысли.
И хеппи-энд всего лишь конец.
К началу страницы
Предыдущий автор На главную страницу Следующий автор 
