Единственная разница между святым и грешником в том, что у святого есть прошлое, а у грешника — будущее.

Единственная форма вымысла, в которой реальные характеры не кажутся неуместными, это история. В романе они отвратительны.

Единственное, чего не видит художник,— это очевидное. Единственное, что видят другие,— это очевидное. Результат — критические статьи о художнике в газетах.

Единственное, что нам доподлинно известно о человеческой натуре, — это что она меняется. Изменчивость — единственное предсказуемое ее свойство.

Единственные люди, с которыми должен водить знакомство художник, это люди красивые и глупые, люди, смотреть на которых — художественное наслаждение, и говорить с которыми — отдых для ума.

Единственный апостол, который не заслуживал, чтобы ему представили доказательства существования божьего, был святой Фома, но получил их он один.

Единственный способ избавиться от искушения — это поддаться ему.

Ей все еще тридцать пять лет с тех самых пор, как ей исполнилось сорок.

Епископ в восемьдесят продолжает твердить то, что ему внушали, когда он был восемнадцатилетним юнцом, — естественно, что лицо его сохраняет красоту и благообразие.

Если бы в наши дни воскрес древний грек, то его чаще можно было бы встретить в цирке, чем в театре.

Если бы можно было научить англичан разговаривать, а ирландцев слушать, мы стали бы вполне цивилизованной страной.

Если бы мы, мужчины, женились на женщинах, которых стоим, плохо бы нам пришлось!

Об одном из своих современников:
Если бы он меньше знал, он, возможно, стал бы поэтом.

Если бы пещерные люди умели смеяться, история пошла бы по другому пути.

Если вы музицируете и у вас получается хорошо, никто из присутствующих вас не слушает; если плохо — все сидят затаив дыхание.

Если вы отлучаетесь ненадолго, я готова ждать вас всю жизнь.

Если вы хотите узнать, что на самом деле думает женщина, смотрите на нее, но не слушайте.

Если говорить людям одну только правду, рано или поздно вас в этом уличат.

Если дух, пронизывающий романы Жорж Санд, допотопен, то только потому, что потоп еще не наступил; если он утопичен — значит, к географическим реалиям придется добавить и Утопию.

Если женщине не удается выглядеть на десять лет моложе своей дочери, она не может чувствовать себя счастливой.

Если мужчина когда-то любил женщину, он все сделает для нее. Кроме только одного: продолжать любить ее.

Если мы хотим понять народ, исходя из созданного им искусства, то лучше обратиться к архитектуре или музыке. Дух эпохи всего лучше передают отвлеченные искусства, поскольку сам дух есть понятие отвлеченное и идеальное.

Если низшие сословия не будут подавать нам пример, какая от них польза?

Если о своей высокой нравственности разглагольствует мужчина, значит, он лицемер, если женщина,— значит, она попросту некрасива.

Если природа — это материя, стремящаяся стать душой, то искусство — это душа, выражающая себя в материальном.

Если притворяешься хорошим, мир воспринимает тебя всерьез; если плохим — то нет; такова неслыханная глупость оптимизма.

Если пьеса — произведение искусства, ее постановка в театре является экзаменом не для пьесы, а для театра; если же она не произведение искусства, ее постановка в театре является экзаменом не для пьесы, а для публики.

Если хочешь получить от жизни удовольствие, следует хоть в чем-то быть серьезным.

Если человек выпустил сборник плохих сонетов, можно заранее сказать, что он совершенно неотразим. Он вносит в свою жизнь ту поэзию, которую не способен внести в свои стихи. А поэты другого рода изливают на бумаге поэзию, которую не имеют смелости внести в жизнь.

Если что-то и стоит делать, так только то, что принято считать невозможным.

Если я проведу остаток жизни в парижском кафе за чтением Бодлера, это будет более естественно, чем если я наймусь подстригать живые изгороди или сажать какао по колено в грязи.

Есть двадцать пять рецептов приготовления картофеля и триста шестьдесят пять рецептов варки яиц, однако британская кухарка до сих пор знает только три способа подачи на стол того или другого.

Есть настолько необоримые искушения, что необходимы сила и отвага, чтобы им поддаться.

Есть нечто трагическое в том, что в настоящее время в Англии имеется такое огромное количество молодых людей, начинающих жизнь с прекрасным профилем и кончающих занятием какой-либо полезной профессией.

— Есть поговорка, что хорошие американцы после смерти отправляются в Париж.
— Вот как! А куда же отправляются после смерти дурные американцы?
— В Америку.

Есть только два явления, которые и в нашем девятнадцатом веке еще остаются необъяснимыми и ничем не оправданными: смерть и пошлость.

Жажда знаний есть плод долгих лет учения.

Женственность — это качество, которым я больше всего восхищаюсь в женщинах.

Женщина без милых ошибок — это не женщина, а особа женского пола.

Женщина будет кокетничать с кем угодно, лишь бы на нее в это время смотрели.

Женщина может сделать мужчину праведником только одним способом: надоесть ему так, что он утратит всякий интерес к жизни.

Женщина начинает с отражения наступления мужчины, а кончает тем, что отрезает ему путь к отступлению.

Женщина не думает ни о чем или думает о чем-нибудь другом.

Женщина никогда не должна быть слишком точной в определении своего возраста. Это отзывает педантством.

Женщина — это примат дела над мыслью; мужчина — примат мысли над моралью.

Женщине всегда можно довериться, потому что она не помнит ничего важного.

Женщину невозможно обезоружить лестью, мужчину же — проще простого. В этом и вся разница между полами.

Женщины в большинстве своем настолько искусственны, что искусство оставляет их равнодушными; мужчины же настолько естественны, что равнодушными их оставляет прекрасное.

Женщины в высшей степени практичный народ. Они много практичнее нас. Мужчина в возвышенные моменты частенько забывает поговорить о браке, а женщина всегда напоминает ему об этом.

Женщины вдохновляют нас на создание шедевров, но мешают нашему вдохновению реализоваться.

Женщины в жизни — прекрасные актрисы, но у них нет никакого артистического чутья. Они желают продолжать спектакль, когда всякий интерес к нему уже пропал. Если бы дать им волю, каждая комедия имела бы трагическую развязку, а каждая трагедия перешла бы в фарс.

Женщины — декоративный пол. Им не о чем говорить, но все, что они скажут, очаровательно.

Женщины делятся на две категории — ненакрашенные и накрашенные. Первые нам очень полезны. Если хотите приобрести репутацию почтенного человека, вам стоит только пригласить такую женщину поужинать с вами.

Женщины ищут в браке счастья, мужчины ставят свое на карту.

Женщины любят нас за наши недостатки. Если этих недостатков изрядное количество, они готовы все нам простить, даже ум.

Женщины находятся в гораздо более выгодном положении, чем мужчины: для них существует больше запретов.

Женщины обычно держат в руках все козыри, но всегда проигрывают последнюю ставку.

Женщины отдают мужчинам самое драгоценное в жизни. Но они неизменно требуют его обратно — и все самой мелкой монетой.

Женщины относятся к нам, мужчинам, так же, как человечество — к своим богам: они нам поклоняются — и надоедают, постоянно требуя чего-то.

Женщины платят мужчинам золотой монетой, а вот расплачиваться с ними приходится мелочью.

Женщины созданы для того, чтобы их любить, а не для того, чтобы их понимать.

Женщины стали слишком остроумными. Ничто так не мешает в любви, как чувство юмора у женщины и его отсутствие у мужчины.

Женщины стали так образованны, что их уже ничто не удивляет — кроме счастливого брака.

Женщины ужасно любопытны — почти как мужчины.

Жизнь — всего лишь дурная четверть часа, состоящая из чудесных секунд.

Жизнь дарит человеку в лучшем случае одно-единственное неповторимое мгновение, и секрет счастья в том, чтобы это мгновение повторялось как можно чаще.

Жизнь движется быстрее Реализма, однако Романтизм всегда остается впереди Жизни.

Жизнь коротка, искусство бесконечно.

— Жизнь — не игра. Жизнь — таинство. Ее идеал — любовь. Ее очищение — жертва.

Жизнь никогда не бывает справедливой. Для большинства из нас так оно, пожалуй, и лучше.

Жизнь отражает искусство гораздо в большей степени, чем искусство — жизнь.

Жизнь — самое редкое, что есть на свете. Большинству людей знакомо только существование.

Жизнь — самый лучший театр, да жаль, репертуар из рук вон плох.

Жизнь — слишком серьезная штука, чтобы воспринимать ее слишком серьезно.

Жизнь удручающе бесформенна. Она подстраивает свои катастрофы не тем людям и не теми способами. Ее комедиям присущ гротескный ужас, а ее трагедии разрешаются фарсом.

Жизнь — это лучший, это единственный ученик искусства.

Жить в средние века значило не иметь тела; жить сегодня — значит не иметь души; жить в Древней Греции значило не иметь на себе одежды.

Журналистика — это организованное злословие.

Законодательным путем нельзя привести людей к добродетели — и это уже хорошо.

Зеркала отражают одни лишь маски.

Злословие — это сплетня со скучным оттенком морали.

Об Эмиле Золя:
Золя старательно создает панораму Второй империи. Но кому теперь интересна Вторая империя? Она уже устарела.

— Идеальный мужчина должен говорить с нами как с богинями, а обращаться с нами — как с детьми.
Он должен отказывать нам во всех серьезных просьбах и потакать всем нашим капризам.
Он должен всегда говорить не то, что думает, и думать не то, что говорит.
Он не должен пренебрегать другими хорошенькими женщинами. Это доказало бы, что у него нет вкуса, или вызвало бы подозрение, что вкуса у него слишком много.
Он должен неизменно превозносить нас за качества, которых у нас нет.
Зато он должен быть беспощаден, совершенно беспощаден, порицая нас за такие добродетели, которые нам и не снились.
Он не должен верить, что нам нужно хоть что-нибудь полезное. Это было бы непростительно. Зато он должен осыпать нас всем тем, что нам вовсе не нужно.
Он должен постоянно компрометировать нас в обществе и быть крайне почтительным с нами наедине.
И наградой за все это будет для него возможность бесконечно надеяться.

Избранные существуют, чтобы не делать ничего. Действие и ограниченно, и относительно. Безграничны и абсолютны видения того, кто бездеятелен и наблюдателен, кто мечтателен и одинок.

Из всех художников, которых я знал, только бездарные были обаятельными людьми. Талантливые живут своим творчеством и поэтому сами по себе совсем неинтересны. Великий поэт — подлинно великий — всегда оказывается самым прозаическим человеком. А второстепенные — обворожительны.

О критиках:
    Именно те, кто ничего не умеет делать в какой-либо области, становятся величайшими авторитетами в этой области.

Именно те страсти, природу которых мы неверно понимаем, сильнее всего властвуют над нами. А слабее всего бывают чувства, происхождение которых нам понятно.

Иметь тайны от чужих жен — это в наше время необходимая роскошь. Но пытаться что-нибудь скрыть от своей жены — это непростительное легкомыслие. Она же все равно узнает.

Иногда говорят, что актеры нам показывают своих Гамлетов вместо шекспировского. А на самом деле нет никакого шекспировского Гамлета. Если в Гамлете есть определенность, как в творении искусства, в нем также есть и невнятица, как в любом явлении жизни. Гамлетов столько же, сколько видов меланхолии.

Интеллектуальные абстракции всегда интересны, но моральные абстракции не значат абсолютно ничего.

Интерес к вопросам этики — свидетельство запоздалого умственного развития.

Искренность в небольших дозах опасна, а в больших — смертоносна.

Искусство без индивидуальности невозможно. Хотя в то же время цель его — не в выражении индивидуальности. Оно существует, чтобы доставлять удовольствие.

Искусство, в сущности, отражает вовсе не жизнь, а зрителя.

Искусство движется вперед исключительно по им самим проложенному маршруту. Оно не является выражением никакого века. Напротив, сам век есть выражение искусства.

Искусство жить — единственное изящное искусство, созданное нашим поколением.

Искусство — наш духовный протест, наша галантная попытка указать природе ее истинное место.

Искусство не влияет на деятельность человека — напротив, парализует желание действовать.

Искусство ни в коем случае не должно быть общедоступным. Публике надо стремиться воспитывать в себе артистизм.

Искусство ничего не выражает, кроме себя самого.

Искусство не оказывает влияния на наши действия. Напротив, оно уничтожает желание действовать. Оно на редкость стерильно.

Искусство скорее покрывало, чем зеркало.

Искусство создает свой несравненный единственный эффект, а достигнув его, переходит к другому. А природа все повторяет да повторяет этот эффект, пока он всем не надоест до предела. В наши дни, скажем, никто, наделенный хоть зачатками культуры, не поведет речь о красоте закатов. Закаты стали совсем старомодными. Они были хороши во времена, когда последним словом живописи оставался Тернер. Вчера вечером миссис Эрендел настойчиво приглашала меня взглянуть в окно на ослепительную красоту неба, как она выразилась. И что же я увидел? Просто второсортного Тернера, к тому же все худшие его недостатки были выпячены и подчеркнуты сверх всякой меры.

Искусство создает великие архетипы, по отношению к которым все сущее есть лишь незавершенная копия.

Искусство создается для жизни, а не жизнь для искусства.

Искусство — это единственная серьезная вещь на свете, художник же — единственное несерьезное существо.

Исполнение долга — это то, чего ждешь от других, но чего сам никогда не делаешь.

Истина никогда не зависит от фактов, отбирая и создавая их по своему усмотрению.

Истина перестает быть истиной, если в нее поверят больше,чем один человек.

Истина полностью и абсолютно создается стилем.

Истина редко бывает чистой и никогда — однозначной. Современная жизнь была бы очень скучной, будь она либо тем, либо другим, литературы же в этом случае не было бы вовсе.

Истинная личность не должна быть созвучной бунтарству, она созвучна покою.

Истинная любовь прощает все преступления, кроме преступления против любви.

Истинное совершенство заключается не в том, что человек имеет, а в том, что он из себя представляет.

Истинно реальны только персонажи, в реальности никогда не существовавшие; а если романист настолько беспомощен, что ищет своих героев в гуще жизни, пусть он хотя бы сделает вид, будто выдумал их сам, а не похваляется схожестью с доподлинными образцами.

Истинный драматург показывает нам жизнь средствами искусства, а не искусство в форме жизни.

Истинный критик обращается не к художнику, а только к публике. Он работает для нее.

История женщины — это история самой чудовищной тирании, какую только знал мир,— тирании слабого над сильным. Именно такая тирания и долговечна.