Многие писатели отталкиваются от действительности, но мало кто из них преодолевает земное притяжение.

„То там обронит мысль, то в другом каком месте, — жаловалась домработница, — а ты ходи за ним и подбирай“.

Мудр „Мыслитель“ Родена: все видит; всегда молчит…

Изобразительное искусство развивается: художники эпохи Возрождения рисовали женщину обнаженной, современные рисуют ее голой.

Отсеки скульптор вовремя все лишнее, от памятника остался бы один пьедестал.

Художник обещал натурщице, что их сеансы будут продолжаться до тех пор, пока она не забеременеет.

Увидав Венеру Милосскую, возмутился: „Знал бы, чьих рук это дело, — голову бы оторвал!“

Общество часто встает на точку зрения гения, чтобы растоптать ее.

Искусство, к счастью, объективно: оно существует независимо от тех, кто его не признает.

Если ты истинный художник — ты не позволишь себе уйти из жизни в дни расцвета таланта своего соперника.

Как удивительно многоцветна серость!..

„Не оригинальна!“ — говорила одна копия о другой.

Главной жизненной потребностью для него было искусство — оно его кормило.

Кажется, таланта — ну ни капли, а такая бездарность!

…Автор стойко отразил все попытки жизни ворваться на страницы его романа.

…Прочитав эту поэму, хочется спросить автора: поэтом можешь ты не быть?

…Строгие, мужественные стихи поэта Крутова написаны кровью, сданной донором Васильковой.

…Этого певца можно слушать часами — лишь бы он не пел!..

…Артист Сюткин так играет Гамлета, что ему веришь, а Шекспиру — нет.

…Смотреть Шекспира в постановке режиссера Н.Сивохи — вот это трагедия!

Оркестр играл так плохо, что паузы казались музыкой.

В профессиональном хоре даже фальшь звучит профессионально.

Счастье певца, лишенного голоса, — в отсутствии слуха.

Я попросил композитора: „Сыграйте, пожалуйста, свои сочинения, а я попытаюсь угадать, кто их автор“.

Фальшь невыносима в любой песне, особенно в лебединой.

В хоре как в жизни: есть голос — поешь, нет голоса — подпеваешь.

Чтобы слабая пьеса не провалилась на сцене, ее поставили в фойе.

Приходится ходить на комедии с их авторами: они подскажут, где надо смеяться.

Режиссер — исполнителю роли Отелло:
  — Вы так неестественно душите свою Дездемону, что, ей-богу, — жить не хочется!

Иному артисту, чтобы вызвать овацию, достаточно только покинуть сцену.

Если этот режиссер „умрет в актере“, актеру не жить.

По лицу вахтера театра было видно, что за свою долгую жизнь в искусстве он пережил не одну трагедию.

Что общего между театром и тюрьмой? — ни там, ни тут не знаешь, с кем будешь сидеть!

— И ты уснул на этой пьесе!? Счастливец!..

Комедия обещала быть смешной, но слова своего не сдержала.

Должен ли актер, получивший квартиру от театра, продолжать жить на сцене?

„Не верю!“ — сказал Станиславский. „Не вижу!“ — сказал Немирович-Данченко. А ведь так они проработали вместе всю жизнь!

Приказ по театру: Объявить выговор исполнителю роли Гамлета, прочитавшего вместо монолога „Быть или не быть…“ монолог „А судьи кто?“

Думающий актер: выйдя на сцену, он сразу же начинает думать, что играет.

Проходя мимо сидящего в ложе автора, актеры восклицали: „Обреченные на смех приветствуют тебя!“

— Условность театра, — сказал режиссер, — я понимаю так: то, что мы показываем на сцене, лишь условно можно назвать жизнью.

Если первое действие слабое, это не значит, что два последующих будут лучше.

Настоящий артист везде артист, даже на сцене.

— Зажгите свет в зале! — закричал зритель. — Мне страшно одному!

Идеи живут, пока за них умирают.

Правда все равно всплывет, но это не значит, что ее надо топить.

Ложь тем опаснее, чем правдивее.

Все, кто оказался на голову выше тирана, поплатился ею.

„Да здравствует свобода!“— кричали рабы, радостно плывя вольным стилем.

— Сегодня люди смелее поднимают головы, — признался палач. — С ними стало просто приятно работать!

Мы все находимся за чертой бедности — только по разные ее стороны.

Чтобы говорить от лица народа, собственное иметь необязательно.

— Хлеба! — умоляли гладиаторы.
— Зрелищ! — ревела толпа.

Политика кнута состояла в том, чтобы заставить съесть черствый пряник.

Смельчак: наотрез отказался ползать у повелителя в ногах — предпочитал лизать тирану руки.

И из бронзы можно отлить дубовую фигуру.

Частая смена фасада расшатывает фундамент.

Заблудился, отстав от тех, кого вел за собой.

— На баррикаду! На баррикаду! — призывал он, перебегая с одной ее стороны на другую.

Когда вина сильных мира сего обнаруживается, они великодушно делят ее между слабыми.

Я знаю: мы сегодня живем пока еще плохо, но верю — завтра мы будем жить еще лучше!

Истину — в закрома государства!

Один за всех, все — за…

Тех, кто не шел на поводу, тащили на аркане.

Хорошо народу, во главе которого стоит светлая личность: с такой легче блуждать в потемках!..

Может ли большинство считаться демократическим, если оно — подавляющее?

Какой же прекрасной будет лет через триста жизнь людей на других планетах!

Пора, наконец, прекратить разговоры о тюрьмах и лагерях: для многих из нас они давно уже стали общим местом.

Воздух свободы вызывает у рабов удушье.

Поцелуй Иуды — пропуск на Голгофу.

Спросили у диктатора, есть ли у него враги. „Среди живых — ни одного“, — был ответ.

В доме повешенного только и разговоров, что о веревке — для палача.

— А не начать ли снова охоту на ведьм?
— Так ведь их всех давно извели!
— Не беда: была б охота — ведьмы появятся…

Конечно, вы спросите, о чем же так мечтают люди с кляпом во рту? — Поболтать о свободе слова.

Так и не довелось мне поплясать под чужую дудку: все что-то не устраивало — то музыка, то инструмент, то исполнитель…

Признание вины облегчает участь невиновного.

Они несли транспаранты: „Прошли времена, когда нас можно было купить за тридцать серебреников!“

…И тогда неверующие появились среди самих атеистов…

С кляпом во рту не поговоришь. Зато как думается!

Чтобы ценить свое настоящее, надо хорошо представлять себе будущее.

Молчание народа — золото тирана.

Стоит только завестись пророку в своем отечестве, как его тотчас лишают гражданства.

При обыске у него не нашли ничего компрометирующего, кроме интеллекта.

Чтобы оружие не ржавело, им приходится время от времени бряцать.

Избиение младенцев, глаголивших истину…

Когда запрещают думать, в голову лезут разные мысли…

Опасайтесь единицы, за которой стоят миллионы нулей.

Не все так плохо, как кажется, — многое гораздо хуже.

Когда видишь, как они бросают в костер книги, понимаешь: у этих и рукописи будут гореть.

Регресс гордо называл себя духовной оппозицией прогресса.

Последнее преимущество раба — его нельзя лишить свободы.

Били во все колокола: заглушали всеобщее молчание.

Да здравствует наше Настоящее — будущее всего человечества!

Если у человека есть свобода выбора, он выбирает свободу.

Современная Фемида: на глазах — повязка, в ушах — вата, во рту — кляп.

Я знаю, почему евреи сохраняют чувство юмора до глубокой старости: им всю жизнь не до смеха.